Наследие Божественной Орхидеи

– Ритуал у твоей матери ведь сработал? – спросил Рей, развязывая узел галстука и расстегивая пуговицу под адамовым яблоком.

Хефита уставилась на кости. У ее матери были вопросы, ответить на которые могли только мертвые. Хефа, чье настоящее имя было Мария Луз Руми, жадно собирала слухи о некромантии и воскрешении, пока не нашла подходящее средство.

– Да. Она обнаружила, что ее настоящим отцом был ее дядя. Моя мать догадывалась, что правда может ей не понравиться. Разница в том, что ей пришлось копать.

Рей усмехнулся.

– Нам повезло.

– С чего начнем? – спросила Маримар.

– Вы должны сосредоточить всю свою энергию на семейной связи. Она в наших костях, нашей крови. Она касается вопросов, на которые мы хотим получить ответ. Тайн, травм и заветов, которые мы унаследовали, но о которых не подозреваем.

Взгляд темных глаз Хефиты упал на руку Рея. Исчез еще один лепесток. За предыдущие семь лет он не потерял ни одного. После нападения прошлой ночью – целых четыре.

– Зловония могло бы быть и поменьше, – пробормотал Рей.

Хефита легонько стукнула его по затылку.

– Эта связь реальна. Обычно для призыва мертвых используют кровавую жертву. Но ваша семья еще не оправилась от множества недавних смертей, этого достаточно. А теперь сосредоточьтесь. Вы никогда не видели свою прабабушку, но кровь подобна привязи, даже если она истерта. Ваша связь идет в глубину, hasta la raíz.

До самых корней

.

Рей вспомнил мальчика, которым когда-то был, сдержанного и тихого. Ему хотелось спрятаться в стопках бумаг и столбиках цифр, которые складывались в аккуратные решения. Он не ожидал от себя, что когда-нибудь выкопает кости своей прабабки. Хотя, если быть точным, ему не пришлось копать в буквальном смысле слова. Он снова попытался избавиться от лишних мыслей. Сосредоточиться на том, чего он хочет. Каждый раз, когда он обращался к этой силе, этому дару, проклятию – что бы это ни было на самом деле, – его желание было простым. Создавать произведения искусства. Значит, так тому и быть. Он представил себе дерево Орхидеи. Они трое перед тем, как на них напал Живая Звезда, пытались поговорить со своей бабушкой. Они услышали предупреждение Орхидеи, но слишком поздно. Он исследовал искру своей силы, своего дара. Рианнон сказала, что раньше Маримар и Рей по-настоящему не слушали Орхидею, но разве в доме тайн они могли научиться общению?

Рианнон, закрыв глаза, ощутила жар на коже возле розы, которая снова стала ярко-розовой, напомнив ей о матери, ее прекрасной, терпеливой матери, защитившей ее. Ей расхотелось плакать. И захотелось помочь Маримар и Рею слышать и видеть. Откуда-то из тени мавзолея донесся легкий ветерок, глубокий стон.

Маримар вспомнила фотографии Изабеллы Белен Монтойя Буэнасуэрте. У нее уже сложилось мнение о прабабушке, и оно не было благоприятным. Она почувствовала бешеное биение пульса в горле и сосредоточилась на нем. Как далеко внутрь уходят корни бутона? Когда Татинелли увозили, Маримар заметила золотой лавровый лист у нее на пупке. Есть ли такой же лист внутри Маримар? Соткана ли она из корней и лиан? Есть ли цветы в ее легких? Шипы вокруг сердца? Хефита велела им проникнуть в самую глубину, hasta la raíz, до самых корней. Tía Парча похоронена в Нью-Йорке. Ее мать, tía Флоресида, Пенни и дедушка Луис – в Четырех Реках, в корнях дерева Орхидеи. Tío Феликс – здесь, в реке, а теперь Татинелли – в этом склепе, рядом со своей прабабушкой. Где похоронят ее, когда настанет время? И кого это волнует?

По ее щеке сбежала одинокая слеза.

И тут загремели кости. Потом подровнялись, собираясь в подобие человека.

Скелет Изабеллы Белен Монтойя Буэнасуэрте уселся в гробу.

27. Los Huesos de Isabela Belén Montoya Buenasuerte[48]

– Что вы со мной сделали? – спросила Изабелла надменным голосом, четко выговаривая слова. Поверх костей, подобно прозрачной оболочке, обозначался едва заметный силуэт женщины, какой она была прежде. Перед ними был призрак. Настоящий призрак. – Кто вы такие?

– Это я, сеньора Изабелла! Хефита Руми…

– Разумеется, я узнала тебя, Хефита. Но кто они? – костлявый палец указал на Рея, Маримар и Рианнон.

– Я Маримар, а это Рианнон и Рей.

– Рей? – спросили кости Изабеллы. – ¿Rey de qué?[49]

Маримар фыркнула. Его мать дала ему имя Реймундо, по-испански «король земли», вместо обычного Рей. Она его всегда звала «мой маленький король земли». Конечно, это было мило, когда ему было пять. Но, очевидно, прабабушка была другого мнения.

– Это уменьшительное от Реймундо, – объяснил он и глубоко затянулся сигаретой.

– Я бы сказала, что рада познакомиться с вами, но кем вы мне приходитесь, чтобы будить меня? Как долго я была мертва, Хефита?

– Почти десять лет, сеньора, – ответила та, перекрестившись.

– Мы твои правнуки со стороны Монтойя, – объяснила Рианнон.

– Монтойя? Каких Монтойя? Со стороны моего брата или сестер?

– Ни то, ни другое, – резко произнесла Маримар. – Мы потомки Божественной Орхидеи. И у нас есть к тебе вопросы.