Наследие войны

- Тогда я подумаю об этом, хотя сейчас предупреждаю, что “ничего не делай” никогда не было в моем стиле. Но в любом случае, могу я закончить письмо бедного Стэннарда?

- “Мы, по крайней мере, сделали все возможное, чтобы сделать жизнь Де Ланси как можно более несчастной, хотя, к сожалению, это не поможет спасти людей, с которыми он плохо обращается. Но, на более светлой ноте, я надеюсь, что вы придете на вечеринку в саду губернатора. Есть кое-кто, с кем я очень хотел бы вас познакомить. Я считаю, что он самый интересный и впечатляющий человек на нашей стороне в войне, и я точно знаю, что он жаждет встретиться с вами и пораскинуть мозгами. А до тех пор искренне Ваш, Р. Стэннард”.

- Что ж, это интригует, - сказал Герхард. - Мы, конечно, должны присутствовать на вечеринке.

- Ты не будешь возражать, если я брошу тебя в пользу лучшего кенийского игрока в крикет?

- Вовсе нет. Ты не будешь возражать, если я буду купаться в обожании женщин, которые находят пилотов истребителей дьявольски привлекательными, даже вражеских?

- Тьфу! Они не посмеют приблизиться к тебе. Они все боятся меня разозлить.

- ‘Я знаю, что они чувствуют, - со смехом ответил Герхард.

Шафран швырнула в него булочкой. Герхард поймал ее одной рукой.

- Передай мне масло, - сказал он спокойно, как будто она вежливо протягивала ему булочку. - И мед, пожалуйста.

- Ты действительно самый ужасный, мерзкий гунн, - сказала Шафран, хотя ее тон был скорее приглашением, чем обвинением.

- Иди сюда.

Она обошла стол и села к Герхарду на колени. Он обнял ее за плечи.

- Почему бы нам не поехать в Найроби накануне приема? - сказал он. - Оставим детей здесь с няней.

- Мммм ... - промурлыкала она.

– Давай остановимся в новом "Стэнли", лучшем номере - там будет тише, чем в "Мутайге".

- И более приватно.

- К тому времени, когда мы пойдем на прием, мы будем знать, почему никто другой не смог бы нас соблазнить.

- Беру свои слова обратно, - сказала Шафран, быстро поцеловав Герхарда. - ’Ты очень милый старый гунн, правда.

***

Пруденс Де Ланси была в ярости.

- Ты обещал мне, что мы пойдем на вечеринку в саду губернатора! - крикнула она, повысив голос. Она расхаживала взад и вперед по их тесной кухне, на грани того, чтобы разрыдаться. - Ты сказал, что это абсолютно решенная сделка. Это были твои точные слова, не так ли?

Де Ланси сидел за кухонным столом. Он ожидал, что жена подаст ему ужин. Вместо этого ему пришлось смириться с этой истеричной тирадой. Он ничего не сказал.

- Разве не так? - повторила Пруденс. - Отвечай, черт возьми!

- Да, дорогая, - сказал он, едва сдерживая желание ударить ее, потому что был так измотан двенадцатичасовым днем непрерывных допросов. Теперь он получил третью степень.

- Тогда почему мы не получили приглашения? Скажи мне это. У Мерчисонов есть – я знаю, потому что Белла сказала мне. И Стэнли-Райты. О Боже, теперь мне придется мириться еще с одним проклятым годом, когда эта заносчивая корова Мюриэл будет командовать мной.

- Это всего лишь вечеринка ...

Пруденс подошла к столу, прямо напротив мужа, положила руки на его поверхность и наклонилась вперед.

- Нет, это не “просто вечеринка”. - Теперь ее голос звучал тише, она полностью контролировала себя, и это встревожило Де Ланси гораздо больше, чем крики. - Разве ты не понимаешь? Эта чертова вечеринка - единственный день в моей вонючей, богом забытой жизни, когда я могу забыть, что живу в этом ужасном, богом забытом блохастом уголке Африки и действительно веду себя как цивилизованный человек. Я знаю, ты не понимаешь, почему для меня так важно сделать прическу, надеть красивое платье и вести цивилизованную беседу. Я знаю, ты думаешь, что я просто глупая пустоголовая женщина ...

Де Ланси был потрясен, обнаружив, насколько хорошо его жена понимает, как работает его мозг.

- ...Но дело совсем не в этом. Это я пытаюсь жить как цивилизованный человек в течение одного короткого дня. Только один раз, когда я не трачу каждую минуту каждого часа на размышления о том, как мне вернуться домой. Она раздраженно вздохнула. - Я думала, что Бексхилл-он-Си - скучное провинциальное захолустье. Я думала, что хочу увидеть мир. Какой же я была глупой дурой.

Пруденс сунула руку в духовку и вытащила тарелку, на которой лежал кусок кожистой печени, две вареные картофелины и ложка консервированного горошка.

- Вот твой ужин,’ сказала она. - Я собираюсь прогуляться. Если повезет, я наткнусь на Мау-Мау, и они избавят меня от страданий.

- Будем надеяться, - пробормотал Де Ланси себе под нос.

Вся эта жалкая сцена была типичной для его жены. Эта чертова женщина заботилась только о себе, не думая о нем. И не то чтобы он не пытался.

Когда другие парни в "Мутайге" начали шутить о том, как взволнованы их мемсахиб из-за маленьких кусочков картона, теперь гордо выставленных на каминных полках, Де Ланси понял, что упустил.

Он звонил Маклорину не один, а три раза. При первом же звонке Маклорин сказал ему, что беспокоиться не о чем, все будет улажено. На второй он сказал, что ничего не может поделать: - "Не по моей части, старина". А на третий он захлопнул дверь навсегда.