Наследие войны

- ‘Никогда в жизни не слышал ничего более жалкого, - сказал Хендерсон. - Позвольте мне объяснить вам, почему мы здесь. Забудьте всю эту чепуху о бремени белых людей, о том, что они дают низшим расам преимущества нашей цивилизации. Единственное, что имеет значение, - это сохранение Кении в составе Империи. Мы потеряли Индию. Мы теряем Малайю. Это вопрос времени, когда западноафриканские колонии и Карибские острова тоже исчезнут. Но Кения - единственная драгоценность, оставшаяся в императорской короне, и мы не выпустим ее из рук, слышите?

- ‘Да, сэр.

- Что же касается сегодняшней демонстрации варварской дисциплины, то, скорее всего, так оно и было. Но неужели вы думаете, что любой африканец стал бы лучше обращаться с вором? Кикуйю били своих негодяев дубинкой под названием кибоко. Поверьте мне, молодой человек, этот мальчишка думал, что легко отделался всего лишь несколькими ударами хлыста.

- Да, но ...

- Но ничего. Я провел пять лет в Сомалиленде. Там верят в мусульманское право. Этого мальчишку не выпороли бы, а отрубили бы ему окровавленную руку. - Хендерсон помолчал. - Послушайте, Стэннард, если бы я не видел, как вы играете в крикет, я бы заклеймил вас как трусливое кровожадное сердце и отправил обратно в Англию на следующем пароходе из Момбасы. Но никто не может противостоять быстрому боулингу так, как вы, без некоторой твердости характера, поэтому я скажу вам это прямо.

- Эти парни, которых вы видели, кричали, что их головы оторвут, потому что молодого негра выпороли, напуганы до полусмерти. Они знают, что туземцы превосходят их самих, их жен и детей в сто раз. Они живут в страхе перед тем днем, когда массы восстанут против них. Единственный способ сохранить контроль над этим местом - заставить черных бояться нас больше, чем мы их. В тот момент, когда они учуют слабость или потерю убежденности белого населения, игра окончена.

- Тогда, конечно, было бы разумно прийти к какому-нибудь мирному соглашению, сэр.

- А как вы думаете, что подумают кенийские националисты, если узнают, что мы хотим вести переговоры? Они сразу поймут, что это признак слабости, доказательство того, что мы потеряли веру в нашу способность держаться. Мы должны продолжать втирать их носы в грязь. Мы не можем остановиться ни на секунду. Поверьте мне, Стэннард, либо они, либо мы.

Квентин Де Ланси произвел большое впечатление на джентльменов из загородного клуба Ванджохи, войдя в дом и устроив непослушному слуге заслуженную взбучку. Он стоял, прислонившись к стойке бара, принимая бесплатные напитки, в то время как давал своим поклонникам преимущества своей мудрости.

- Я живу здесь тридцать лет, плюс-минус, и мои взгляды остаются такими же, какими были всегда. Черный человек - не что иное, как паразит. О, я знаю, что есть люди, которые любят наряжаться в модные костюмы и играть в цивилизованность, но попомните мои слова, они дикари под кожей.

- И они размножаются, как кролики, особенно чертовы кукесы», - сказал другой человек Ванджо, используя термин, которым колонисты называли кикуйю. Если мы не будем осторожны, нас скоро затопит.

- ‘Ну, ты же знаешь, что они говорят, - сказал Де Ланси. - Единственный хороший Кукес - это мертвый Кукес. Они бесполезны как рабочие. Лентяи, никогда не делают того, что им говорят, вечно жалуются.

- Что вы думаете об этом деле с Мау-Мау? Я уверен, вы слышали эти истории. Пора кому-нибудь в Доме правительства положить этому конец.

- Есть только один способ положить этому конец,’ ответил Де Ланси. - Что бы вы ни говорили о старом Адольфе, но у него было правильное представление о том, как иметь дело с людьми, представляющими угрозу для расы. Мы должны разобраться с Кукесами раз и навсегда.

- Единственный хороший Кукес и так далее.

- Правильно. И мы не сможем спокойно спать в наших постелях, пока все Кукесы не станут хорошими Кукесами. Мне нужно еще что-то сказать? ’

- Нет, де Ланси. Я думаю, мы все очень ясно понимаем это.

Около дюжины мужчин столпились вокруг бара. Каждый из них понял, что он имел в виду. И никто не возражал.

***

Замок Меербах был построен промышленным императором, чтобы соответствовать загородному дому короля.

В начале 1850-х годов Максимилиан II Баварский пригласил магната паровых двигателей Густава фон Меербаха остановиться в королевской резиденции замка Хоэншвангау. Густав был впечатлен этой крепостью на вершине холма, которая выглядела средневековой, но была недавно построена, со всеми удобствами, которые могла предложить середина девятнадцатого века. Он купил участок земли вдоль холмов, которые поднимались от берегов Бодензее, длинного узкого озера, отделявшего Баварию от Швейцарии. Найдя место с самым живописным видом, он заказал себе собственную резиденцию.