Наследник своенравной магии

Она начала сомневаться в себе, а где был хоть отголосок сомнений, не могло быть уверенности. И какие у нее были доказательства, кроме собственных подозрений?

– Может, и нет, – признала она.

Откинувшись на спинку стула, мистер Уокер потянулся, разминая руки.

– Никогда не сомневайтесь, обращайтесь со своими проблемами ко мне, мисс Ларкин. Мы скоро со всем этим разберемся. Но ступайте-ка домой. Передохните. Расслабьтесь немного. Мы вполне справимся без вас до понедельника.

Она покачала головой. Ей не пойдет на пользу, если она оправится домой, в то время как другой кандидат продолжит работать.

Но мистер Уокер закрыл свою книгу и потянулся.

– Я бы тоже, пожалуй, пошел домой. Сегодня мы уперлись в стену. А зачем делать бессмысленную работу?

Это немного ослабило ее переживания… вот только Хюльдин «дом» сейчас был в стенах этого самого здания, на первом этаже. Она все равно останется в том же месте, что и Алистер Бэйли.

Она покусала губу.

– Спасибо, – сказала она. – Думаю, так я и поступлю.

Хюльда оставила дверь кабинета открытой и, вернувшись в архив забрать вещи, с облегчением увидела, что мистер Бэйли ушел. Она повесила свою тяжелую черную сумку на плечо и спустилась по лестнице на улицу, вдыхая прохладный воздух как лекарство.

Идя по улице, она достала кусок серого селенита размером с кулак – свой камень общения. Прижала палец к крохотной руне на его поверхности.

– Мерритт, – пробормотала она, убедившись, что рядом не было никого, кто мог бы подслушивать. – Мерритт, я бы хотела поговорить с тобой. Дай мне знать, когда вернешься. Пожалуйста.

Она шла и шла. Она не ожидала, что он ответит, и все же, когда ответ не пришел, грудь затопило разочарование.

Вздохнув, Хюльда сунула камень обратно в сумку. Повернула на следующем перекрестке. Могла ли она найти убежище в Уимбрел Хаусе, пока Мерритт в отъезде? Может, она бы могла обосноваться в доме Миры и поискать еще подсказки, хотя сердцем чувствовала, что это дело безнадежное. К тому же это на ней плохо отразится, если кто-нибудь из ЛИХОКа узнает.

Ступайте-ка домой. Передохните.

Домой.

Она могла бы съездить к семье. Ее сестра жила не так и далеко, всего-то в Кембридже. Хюльде не нравилось приезжать без предупреждения, но Даниэль, казалось, никогда не возражала.

Во второй раз за три недели Хюльда отправилась к сестре.

* * *

Ну вот и оно. Здесь Мерритт должен свернуть к дому родителей. В конце этой дороги стоит желтый амбар, а у дверей Энни Бэлс будет небольшая полочка с пирожными и ведром, куда можно положить монетки, если ты хотел взять одно. Но он, однако, так далеко не пойдет. Его дом – четвертый с конца этой дороги. Его окружает сделанный из кривых веток забор высотой по бедро, а во дворе перед домом растет слива.

Мерритту нужно было свернуть здесь. И все же он не мог сдвинуться с места. Он не мог даже встать на перекрестке и посмотреть в ту сторону, потому что вдруг кто-то его увидит? Узнает? Скажет что-нибудь…

Он потер глаза. Кости напитались морозом. Сердце стучало слишком быстро. Ладони вспотели, чесались. Его одежда были слишком свободной и слишком тесной, а желудок вывернулся наизнанку, и деревья шшшшелестели у него в голове…

На его плечо легла рука, отчего Мерритт подскочил. Обернувшись, он почувствовал разрастающееся облегчение, когда увидел знакомое лицо Флетчера.

– И как долго ты тут стоишь? – спросил его друг тихим и низким голосом.

Мерритт задумался. Проверил карманные часы. Но он не засек, во сколько пришел сюда, так что все равно не знал. Долго. Солнце уже садилось. Небо было оранжевым. Он замерз.

Флетчер спросил:

– Хочешь, я пойду с тобой?

– Нет, – он скорее выдохнул, чем ответил.

Здесь Мерритт должен был свернуть, чтобы попасть домой.

Но он не мог.

Глава 8

7 ноября 1846, Кембридж, Массачусетс

Даниэль в самом деле удивилась, увидев Хюльду, да еще так скоро, ведь та ненадолго останавливалась у нее всего двумя неделями раньше и уехала так же внезапно, как и приехала. Обычно Хюльде было бы стыдно за столь неподобающее поведение, особенно будучи гостем в чужом доме, но, когда дело касалось семьи, приличия несколько отступали, а любые возможные обиды чаще всего прощались на следующее же утро, если вообще возникали.

У Даниэль имелся небольшой штат прислуги, благодаря тому что ее муж был успешным юристом, и ее кухарка приготовила отменный ужин из перепелки и пудинга. Не желая задерживать ужин или обременять семейство Таннеров своими проблемами, Хюльда придержала свои заботы при себе и поела. Сытая и уставшая после поездки, она решила дождаться утра, чтобы поведать сестре свои печали, но Даниэль не славилась терпением, а потому позвала ее в кабинет, как только дети были уложены спать.