Наследники Шамаша. Тени и пыль (СИ)

— Благодарю, — выдохнула девушка, поглядев равнодушному врагу прямо в глаза.

Тот лишь пожал плечами и протянул ей флягу.

«Вода или вино, — подумала девушка. — Уж они сами не станут пить гнилую воду…»

Ишмерай взяла флягу, сделала глоток и поперхнулась. Это не походило ни на воду, ни на вино, это был крепкий теплый напиток, пшеничный и горьковатый на вкус. И до того он был отвратителен, что девушка скривилась и вернула ему флягу.

Поглядев на её лицо, мужчина вдруг грубо раскатисто расхохотался и начал повторять одно единственное слово, похожее на «глупо».

Ишмерай догадывалась, что ничего хорошего оно обозначать не могло.

— Куда ты меня везешь? — осмелилась спросить она, надеясь, что, быть может, этот человек поймет ее каким-то чудом, но он лишь пусто поглядел на нее. — Кто ты? — вновь молчание. — Твое имя.

Тот лишь дернул бровью и, не переставая снимать с коня поклажу, что-то пробормотал, повысив интонацию в конце фразы.

— Я тебя не понимаю, — пробормотала девушка, размышляя, сможет ли она наброситься на него и вогнать свой маленький кинжал в его шею. Он был выше нее на две головы и шире в два раза. Даже с развязанными ногами и здоровым телом у нее ничего не выйдет.

— Горст, — вдруг сказал он, не поворачиваясь.

— Горст? — не поняла Ишмерай. — Я тебя не понимаю.

Тот вздохнул, показал на себя и повторил:

— Горст.

— Но куда, — она обвела руками округу, — ты, — указала на него, — меня, — указала на себя, — везешь? — указала на лошадь.

Горст зарычал в голос, кинулся к ней, смертельно ее напугав, сунул ей в рот кляп и вновь туго связал руки. Затем мрачно усмехнулся и вновь занялся своими делами. Девушке более не хотелось раскрывать рта и вообще показываться ему на глаза.

На лес опустились вечерние сумерки, и девушка понадеялась, что они останутся здесь на ночлег и, даже связанная, она могла сбежать, уйти, уползти, как угодно. Надежды одурманили ее, и душу ее сжало тепло надежды, но, поужинав, головорез убрал вещи в мешок, привязал его к коню, связал руки Ишмерай тугой толстой веревкой, накрыл ее плащом, посадил ее на коня, сел позади нее, и они снова тронулись в путь.

Надежды рассыпались в прах, как только он взял ее на руки и взгромоздил на коня. Накрытая плащом и связанная, девушка тихо заплакала, всхлипывая и молясь за свою судьбу.

Это напомнило ей те дни, когда Александр выкрал ее из дома дяди и повез в неведомые дали, прикинувшись работорговцем, чтобы покрепче напугать ее. Сейчас даже об Александре, о котором она всегда думала только с раздражением, она подумала с болью и теплом: где он? жив ли он? Удалось ли выжить всем остальным?

Ночь тянулась бесконечно. Ишмерай, утомившись от трех бессонных ночей, то погружалась в дрему, то вновь просыпалась, желая заснуть навечно и не ведать о тех ужасах, которые ждали ее впереди. Ей чудился приятный майский день, который они с Марком однажды провели у озера Ронана. Принц коротал последние сильванские дни, а Ишмерай грустила оттого, что ей предстояло провести в Селенаре еще два года без него. Марк лежал на траве, заложив руки за голову. Светлый колет его валялся рядом, он же сам был в легкой белой рубахе. Лениво жевал травинку и блаженно улыбался, закрыв глаза.

Ишмерай же разглядывала его с молчаливой завистью. Тогда он неожиданно приоткрыл один глаз, закрыл его, улыбнулся шире и промурлыкал:

«Почему ты так смотришь на меня? Не знаешь, как будешь жить без меня?»

«Я буду жить без тебя очень хорошо и весело!» — фыркнула та, отвернувшись, однако губы её скривились от досады.

«Правда? — удивился он. — Я надеялся, ты будешь скучать».

«Я буду скучать…» — тихо отозвалась Ишмерай, понурив голову.

«И я буду скучать», — ответил он, сел, взял её маленькую ручку в свою и начал разглядывать ладонь, тыльную сторону, пальцы, ногти, запястье. Большим пальцем он водил по её бледно-голубым венам и о чем-то с грустной улыбкой размышлял.

Затем Ишмерай сжала его руку, и так они и застыли, глядя на чистую гладь бескрайнего озера Ронана.

«Уверена, что ты не успеешь приехать в Кеос, как тотчас женишься…» — пробурчала девушка.

«Нет, — усмехнулся Марк. — Пусть сначала женится Дарон. Не тревожься, Ишмерай, если я решу жениться, я скажу тебе об этом первой».

«И вовсе я не тревожусь! — пробубнила та, надувшись. — И с чего ты должен говорить мне первой?..»

«Потому что ты — самый близкий и самый важный мой друг, — серьезно ответил Марк. — Да и… как бы твою свадьбу не сыграли быстрее моей!»

Тут Ишмерай весело рассмеялась и воскликнула:

«Вот дурень! Неужто ты можешь представить меня в роли чьей-то жены?»

Марк сделал вид, что глубоко задумался, а после усмехнулся:

«Нет, не могу!»

«Верно. Я и не выйду замуж, — гордо ответила Ишмерай. — Никого не смогу полюбить!»

«Если ты не выйдешь замуж, то и я не женюсь», — парировал Марк.

«Почему?» — удивилась та.

«Так веселее. Что же мне, одному мучиться?»