Наследники Шамаша. Тени и пыль (СИ)

— Если ты не хочешь ждать меня здесь, возвращайся в Атию к моему мужу, — отчеканила Акме, теряя терпение.

Карим промолчал, но поглядел на мужчину так зло, что тот насмешливо фыркнул, впустил герцогиню и закрыл за собою дверь.

— Осторожно, Тарат, — тихо усмехнулся мужчина, всегда называя ее выдуманным именем. — Этот шпиончик влюбился в тебя. Как бы не повредил он герцогу из ревности.

— Он знает, как сильно я люблю своего мужа, Наиль, — ответила Акме, усаживаясь в одно из красивых кресел подальше от окна.

Наилю принадлежали три комнаты на этаже и небольшой, но роскошно обставленный дом в Миларе. Мужчина был темноволос, невысок, бледен. Черты лица имел тонкие, глаза — пытливые и хитрые. Ему было около пятидесяти лет. Наиль имел карнеоласское подданство, но Акме до конца не знала, истинным слугой какого государства он был. Наиль же всегда отвечал, что служил только своим интересам, передавая интересы других, что позволяло ему жить безбедно, украшать три свои комнаты и миларский дом немыслимыми по красоте вещами.

— И известность этой вашей любви крайне неразумна для вас обоих, — сказал Наиль. — Такую любовь нельзя показывать на людях.

— Мы стараемся даже не разговаривать на людях.

— Я слишком много слушаю и слышу вокруг, Тарат, — возразил тот. — Все ваши усилия нисколько вам не помогают. А раз они не помогают, я советую тебе быть чуточку неразумной и не скрывать вашей любви. Вы потеряли ваших дочерей и, быть может, навсегда. У тебя остался любящий муж и сын. Цени и береги их.

— Мои дочери живы, — твердо проговорила Акме, помрачнев. — Эти головорезы ненавидят фавнов, но мы не знаем, как они относятся к людям.

— Верно, не знаем, — кивнул Наиль. — Но позволь напомнить тебе, что мужчины делают с пленными женщинами: избиение, насилие, пытки, убийство…

— Вы хотите сломить мою волю? — страшно прошептала Акме. — У вас не выйдет.

— Ломать твою волю, Тарат, — занятие пустое и крайне неблагодарное. Пусть этим занимается Эрешкигаль и супруг её Нергал, если им так хочется. Я же желаю подготовить тебя к худшему, чтобы воля твоя не переломилась сама. К тому же, в столь страшное время.

— Оставим этот разговор, — ответила Акме. — Я пришла сюда не за…

— Герцог твой подписывает смертный приговор намерением покинуть Архей, — мрачно произнёс Наиль.

— Что ты знаешь? — выдохнула она.

— Тира шепчется, Кеос шепчется… Шепчется даже Атия. Оставляя герцогство свое без главы, отдавая в руки ее своим министрам, герцог отдаёт её в недобросовестные руки. Если Карнеолас сцапает Атию окончательно, при попытке вернуть Атию герцог может свернуть себе шею.

Наиль замолчал, многозначительно взглянув на герцогиню.

— Ты хочешь сказать, что я должна остаться в Архее? — упавшим голосом произнесла Акме.

— Твое отчаяние зовёт тебя в Заземелье. Если вы вдвоём покинете Архей, вы подпишите смертный приговор и себе, и своему сыну. Твоего ребенка разорвут и отправят в какую-нибудь горную тюрьму, где он проживет весь остаток своих дней только потому что он наследник золотой Атии, которая так нужна Карнеоласу и, кстати говоря, Нодриму. Но, помимо алчных врагов, ненавидящих твоего мужа и его наследника, есть и другие враги, которые ненавидят только тебя. Должно быть, ты уже слышала изумительную новость? Кунабулу трясет. Двадцать лет назад все начиналось именно так. Я привел тебе две причины, по которым тебе следует остаться здесь, Тарат. Когда в Атии нет герцога, министры наглеют. Но когда в Зал Совета входишь ты, они трепещут. А знаешь почему? Двадцать лет назад многие из них, как и я, уже были в том возрасте, когда люди способны размышлять здраво. Они хорошо помнят, что юная девчонка из захолустной Кибельмиды, и ее брат, якобы обладающие силой Атариатиса Рианора, сделали с Кунабулой. Когда же эта девчонка стала женой их молодого герцога, они растерялись, не зная, чего им ждать от вас обоих. Они не хотели этого брака. И теперь не хотят.

— Вздор, — резко ответила Акме, однако, похолодев. — Мой муж талантливый политик. Он достойный правитель своей земли.

— Никто с этим и не спорит, — спокойно отозвался Наиль. — Только отец его, Аберфойл Алистер, совершил слишком много ошибок. Одна из них — он не позволял ни народу своему, ни министрам получше узнать своего наследника. Если бы Аберфойл повел себя иначе, быть может, вся Атия успела бы полюбить Гаральда. И полюбила бы тебя.

— Атия не любит меня? — спросила Акме, пронзительно поглядев на Наиля.

— У вас с ней взаимный недостаток любви, — последовал ответ. — Ты любишь Атию, потому что твой муж любит Атию, а ты безмерно любишь мужа. А Атия любит тебя, пока у тебя есть эта сила, которая способна их защитить. Герцога же она любит, ибо герцог — атиец по крови и по духу. Атийцы и Гаральд обожают свободу и независимость. Еще больше Атия любит маленького Гаспара, Ишмерай и Атанаис. Гаспар сочетает в себе две чудеснейшие стороны — он сын атийца и потомок Рианора. Они возлагают на мальца большие надежды. Кто знает, быть может, именно Гаспару суждено стать не просто герцогом, а королем Атии.