Наследство последнего императора. 2-я книга

– Нужно Ленина сюда выписать, – самым серьёзным тоном предложил Сахаров. – Он хорошо набил руку на эсерах, любит их давить. Уже за то, что он разогнал Учредительное собрание, сплошь эсеровское, красного разбойника представить к Георгию надо. И мятеж эсеровский летний, молодец, подавил в два счета. Приедет, порубит наших эсеров в капусту, и пусть обратно едет в пломбированном вагоне. И ждёт нас в Кремле.

Колчак расхохотался – раскатисто, со вкусом. Хохотал до слёз Гайда. Даже Дидерикс кисло усмехнулся.

– А если серьёзно, – вдруг прервал своё веселье Колчак, – то и в Париже для Авксентьева ничего хорошего не складывается. Мне пишут оттуда, там чёрт знает что творится: сейчас во Франции быть русским – нельзя, даже опасно для жизни. После Бреста французы считают нас всех поголовно предателями и мерзавцами. И не думают, что это не мы, а большевики сепаратный мир с немцами подписали. Но ещё раньше немцы создали «Украину», поставили во главе сепаратистов-самостийников, которые тут же отдали немцам большую часть Малороссии на разграбление. Теперь же французы должны без нас воевать. Но лягушатники уже привыкли, что за них умирать должны русские. Поэтому антирусская истерия во Франции – повсеместно. Русского не поселят в гостиницу. Русскому не выдадут его же деньги в банке. Не подадут тарелку супа в ресторане, а деньги возьмут. Даже извозчик, если обнаружит, что взял русского седока, тут же барина нашего вывалит на асфальт. За произнесённое на улице русское слово, прохожие просто-напросто изобьют беднягу, а полиция не только не защитит, но ещё и добавит.

– Поразительно! – возмутился Сахаров. – Разве можно было такое ждать от цивилизованной нации? А, главное, дать ответ им не можем. Отвратительно! А надо ответить!

– Именно так, – согласился Колчак. – Вот потому и малоуважаемый мной генерал Жанен чувствует себя здесь колонизатором среди африканских аборигенов. Да и Нокс – хитрая бестия. Одни только чешские братья от нас ничего не требуют! Так, дорогой Радола?

– Так-так, брате адмирал, – подтвердил с удовольствием Гайда.

– Кстати! – вдруг вспомнил Колчак. – Вы разобрались с галошниками? С владельцами «Треугольника»? Жалуются, не отстают. Надо решить проблему.

Гайдара секунду подумал.

– Я скажу так, брате адмирал: никакой проблемы нет. Хозяева «Треугольника» нашему освободительному делу чужие, если не враги. Помогать в создании нашей армии не желают. Так что речь может идти только о военных трофеях. Трофеи не возвращаются.

– А зачем вам столько галош? – едко поинтересовался Дидерикс.

– Не только галоши. Там ещё очень много резиновых шин для автомобилей. Очень ценный и редкий товар. Если вам понадобится, наш легион может поделиться. Без особого вознаграждения, по-братски.

– Я просто счастлив, – усмехнулся Колчак. – А как насчёт того, чтобы возвратить наши стратегические карты?

– И это можно, – покладисто пообещал Гайда. – Но, боюсь, это будет на коммерческих условиях.

– Вы, дорогой генерал, всё в своей жизни сводите к коммерции? – сквозь зубы поинтересовался Дидерикс.

– Я вам отвечу, брате генерал! – заявил Гайда решительно. – Отвечу так: всё в нашей жизни есть коммерция! Только по-разному называется. Многие народы живут исключительно коммерцией: евреи, греки, голландцы, англичане… И чехи. Вы можете не поверить мне, но я скажу: чешская раса – лучшие коммерсанты в мире.

– Слышали. Скупать краденое – мало чести даже для самых лучших коммерсантов в мире, – уязвил Дидерикс.

– Момент! Один момент, генерал! Надо видеть разницу! – закричал Гайда. – Купить не преступление. Вот продавать краденое – другое дело. Так что вина на русских интендантах, а не на чешских купцах. Наши честно покупают и честно продают. Кто может подозревать, что уважаемые русские братья из интендантства – воры? Это же оскорбление! Мы себе такого про русских думать никогда не позволям! Так что надо воров у себя искать, а не среди честных коммерсантов, среди чехов.

Он торжествующе замолчал. Колчак пожал плечами и молча отвернулся к окну.

– А верно ли, генерал Радола, что в легионе вашем открыт бордель? – брезгливо поинтересовался Дидерикс. – И цены заоблачные, – с осуждением добавил он.

Гайда широко и с удовольствием улыбнулся во весь рот и сказал добродушно:

– Никак нет, господин генерал. Нет борделей. А вот казино есть, это так. Натурально. Для всех. Не только для офицеров. Деньги есть – каждый может зайти, отдохнуть, сыграть по маленькой. Или по финансовым возможностям.

– В вагонах? – скривился Дидерикс.

– Конечно, в вагонах. В нескольких.

– И что, рулетка? – небрежно спросил Колчак.

– И рулетка, и фараон, и покер. Даже русское очко. Вечером – представление, канкан. Парижский. Не бордель. Но есть и нумера. В вагонах. И свои врачи – всех девочек проверяем.

– А барышни? Тоже из Парижа?

– До Парижа далеко, – поучительно заявил Гайда. – Нет, у нас, в основном, местные, из деревень. Но из Москвы и даже из Петрограда на днях настоящие красотки кабаре приехали. Не хуже парижских кокоток. Я там не был, – соврал Гайда, – но слышал.

Дидерикс и Сахаров переглянулись