Настоящая принцесса и Снежная Осень

И даже если у него нет волшебного слуха, еще на лестнице поймет, что они играют. Му­зыка-то чья? Его.

Ой, нет, этого допустить нельзя. Этого нельзя допускать до самого последнего момента.

Она уложила скрипку в футляр и послала Саблезубой лучезарную улыбку от уха до уха.

А мы уже идем, Ульяна Сергеевна. К нему так к нему. Пошли, Марго. Пошли-пошли.

Марго прямо-таки побелела от злости. Но поглядела на Лизу — и пошла.

Только мы дорогу не помним, — добавила она. — Проводите нас, пожалуйста, Ульяна Сер­геевна.

"к-к-к

Хранитель и компания устроили последний привал на Большой Морской. Все присели на какие-то ступеньки и некоторое время молча­ли. Было подозрительно тихо.

Идти по городу от башни к башне было по- настоящему увлекательно. Другого слова не подберешь. Хотя по дороге, наверное, именно это слово никому в голову не приходило. Было все что угодно — от внезапных налетов воющих медуз-горгон до бешеной гонки по крышам Ва­сильевского острова, после которой Лева твер­до решил, что бояться высоты больше нет ре­шительно никакого смысла. Поразительно, но никто не провалился в люк, не рухнул во двор- колодец, ничего не сломал и не потерялся. До последней башни — купола Исаакия — добра­лись все.

А вот сейчас как выйдем на площадь, тут нас и... — пробормотал Смуров первое, что при­шло в голову. Повисшее молчание было невы­носимо — он и так все время думал про дочку, а теперь, когда они вдруг остановились в виду купола, замерли и замолкли, Смуров вообще не мог думать ни про что другое.

Весьма вероятно, — отозвался Филин и опять закашлялся.

Сколько мы шли-то? — мрачно спросил Лева в пространство, потом опустил глаза на свои, бывшие Смуровские, часы. — Так, для статистики, сообщаю — часа три. Сейчас около шести.

Быстро, — с уважением сказал Инго. — Спасибо, Филин, мы бы без вас еще сто лет плу­тали. И как вы все эти дворы помните... Вот из кого бы Хранитель вышел...

Я не совсем человек, — сипло напомнил Филин.

Я тоже, — Лева встал. — Пошли, чего сидеть-то.

А чего идти? — подчеркнуто флегматич­но заметил Инго. — Вон к нам уже направля­ются. В больших количествах.

С площади на улицу хлынула серая волна.

Смуров вскочил и попятился. Прочие про­сто встали. И, присмотревшись, поклонились.

Добрый вечер, — сказал Лева и снял оч­ки. Некоторые вещи лучше все-таки не разгля­дывать.

Приветствуем тебя, человек-ключ, — ото­звались семь скрипучих голосов. — Скоро, скоро заиграет музыка. На чьей ты стороне, отвечай? И эти люди с тобой? Пора, пора решать! Говори!

Лева задумался, и тут со всех сторон — и сза­ди, с улицы, и с площади — раздался знакомый бронзово-каменный рокот:

Серые!

Вредные!

Острозубые!

Топчи их!

Вот мы вас! — кричали разгоряченные статуи. Хлопали крылья, щерились пасти, сжи­мались мраморные кулаки. Это подоспела от­борная гвардия. Но радоваться подкреплению было как-то несвоевременно.

Крысиное море заколыхалось. Семиглавого короля поспешно принялись передавать ближе к середине строя.

Тише! Стойте! — завопил тогда Лева, со­образив, к чему дело идет. — Стойте! Никто ни­кого давить не будет! Не время! Гвардия,'смирр- рно!

Отборные действительно замерли. Кое-кто из летающих едва не попадал, вытянув крылья по швам. Однако те, что подобрались к Большой

Морской со стороны площади, слушаться пока не собирались.

Кто вы такие?

Они собираются отнять у нас вечную жизнь!

Приковать нас к постаментам!

Бей дышащих!

Топчи!

Стойте, братья! — закричал кто-то брон­зовый в тоге. — Здесь Хранитель!

Совершенно верно, — сказал Лева. — Здесь Хранитель. И послушайте, что Храни­тель скажет. Я ничего не собираюсь у вас от­нимать. Мне нужно некоторым образом восста­новить порядок. А порядок, как я его понимаю, это, в частности, когда никто никого не бьет. И не топчет.

А вечная жизнь? Хранитель, мы просим вечной жизни!

Господин и повелитель отказывается с нами разговаривать!

А вдруг он нас обманет?

Не вдруг, а как пить дать, — ответил Ле­ва. — Подождите, не до этого сейчас. Это я иду сейчас с ним разговаривать. А пока — властью Хранителя, вот, — я запрещаю вам нападать друг на друга. К серому народу это тоже отно­сится. Всем ясно?! Иначе... иначе не разрешу статуям гулять в полнолуние! — наобум рявк­нул он. Интересно, как можно статуям запре­тить гулять в полнолуние? Однако те явно ис­пугались. Они расступились и замерли.

Ну что? Теперь всем ясно, на чьей я сто­роне? — яростно огляделся Лева. — Нашли вре­мя ругаться! Мир! Мир, понятно?

Статуи согласно закивали, а по рядам крыс пробежал малоприятный ропот.

А зачем ты привел с собой оборотня? — не очень уверенно уточнил семиглавый король.

Филин прошипел что-то неразборчивое, но выразительное.

Затем, что я так хочу! — ответил Лева. — Пропустите, серый народ!

Вы хотите навредить нашему другу? — снова уточнил крысиный король.

У нас дело к вашему другу, — нашелся Инго. — Срочное. Связанное с музыкой. Пропу­стите, серый народ.

Договор, — напомнил Лева. — Я вам не мешаю, вы мне не мешаете! Я только что защи­тил вас от статуй! — со всех сторон раздался сдержанный досадливый скрежет.

Договор! — зашелестели крысы.