Настоящая принцесса и Снежная Осень

Между тем среди лишних кто-то ерзал и хи­хикал, а кто-то пихал кого-то локтем. Два Се­режи под Паулинским пальто-палаткой очень убедительно делали вид, будто затевают драку. Костя пытался их разнять, они отбивались. Маша-маленькая испуганно пищала. Паулина увещевательно гудела. Потом органист Федя положил ноги в грязных тапочках на спинку кресла (Яна глянула на него и развалилась точ­но так же, не забыв, однако, одернуть пижам­ку) и свистнул в два пальца — у Лизы аж уши заложило.

Ты чего? — обиженно загалдели оркест­ранты. Музыка увяла.

А того, что вы фальшивите! — завопил Федя. — Уши вянут! Эй, рыжая, ты-то куда смотришь? Ты концертмейстер или кто? — бро­сил он Лизе. Та ради правого дела даже оби­жаться не стала:

Да? — возмутилась она и демонстратив­но убрала скрипку в футляр. — Иди тогда сам играй! Хочешь вон — скрипку бери, не жалко! Моль белесая! — мстительно припечатала Ли­за. — А я посмотрю, как у тебя получится!

Дети, дети! — заголосила Саблезубая.

Чиво-о-о? — гнусным голосом протянул Федя. — Я критикую! У меня слух!

У всех слух! — хором грянул оркестр.

Играйте нормально, вот чего! — Саблезу­бая утратила выдержку.

Щазз! — громко сказали Петр и Павел и синхронным жестом вытерли рукавами носы.

Я не могу работать, когда меня критику­ют! — Лиза ткнула в Федю футляром. — Не буду играть! И на голодный желудок тоже не буду!

Сначала накормите как следует, а потом посмотрим! — поддержала ее Василиса. — Мы еще растущие организмы, у нас аппетит!

Есть хочу! — подхватили остальные ор­кестранты.

Пить дайте!

Горяченького чаю налейте! У меня горло болит!

А у меня живот! Можно выйти?

А я тоже хочу выйти!

А давайте перерыв сделаем!

Точно!

А где тут камин?

Перерыв!

Мы устали!

Саблезубая кинулась к сцене, как коршун на цыплят.

Никаких перерывов! — заклекотала она. — А ну играйте как следует!

А мы что делаем?! — вразнобой отвечал оркестр.

Кудрявцева! — Саблезубая дернула Лизу за штанину. — Дирижируй нормально! Ты что, из школы вылететь захотела?

Лиза обернулась, посмотрела на злющее лицо учительницы, пошедшее красными пятна­ми, и внутри у нее все вскипело. Как будто кофе через край джезвы убежал.

Ах так? — она хотела спросить это страш­ным тихим голосом, как Инго, но получился пронзительный крик. — Из какой школы?! Нету никакой школы! Если мы город не спасем, и не будет никакой школы! Мы стараемся! Я все делаю как надо! — Она зажмурилась и затопа­ла ногами, да так, что ближайший пюпитр со зво­ном упал. Лиза приоткрыла один глаз и увиде­ла, что ее вопли взрослых прямо-таки парали­зовали. И решила не давать врагу спуску:

Вы... вы... вы только мешаете! — закри­чала она еще громче. — Не понимаете, так и не лезьте! У нас и так плохо получается, потому что тут холодно и есть нечего! А вы даже еду найти не можете! И этот... отдых организовать тоже! Маргарита все правильно говорила! Нам нор­мальные условия нужны! Мы же заболеем! Мы уже тут все простыли! — Лиза кричала и топа­ла и никак не могла остановиться, и почувство­вала, что внутри у нее что-то разжалось и по лицу слезы катятся. — А если кто-нибудь ум­рет? Вы же за нас отвечаете! >

В зале повисла тишина. Саблезубая метну­лась вперед — хотела, наверно, схватить Лизу и заткнуть ей рот, но та спрыгнула со сцены, ловко увернулась и подбежала к лазарету.

Вот, смотрите! — она ткнула в лишних. — Вон Яна уже совсем без голоса!

Лауреатка Яна тут же подхватила эстафе­ту — и хорошо, а то бы Лиза разревелась по-на- стоящему.

Да! — шепотом напустилась она на Саб­лезубую, взметнув гривой и шарфом. — Я про­сто не знаю, что мои родители с вами сделают, если я голос потеряю! А вы вообще знаете, кто мой папа? А дядя?

Ну так и молчи, береги горло! — возрази­ла было Саблезубая, но Лиза не дала ей опом­ниться:

А у Руслана астма! — напропалую врала она, — А у Маши уже температура тридцать восемь! — Она повернулась и показала на ор­кестр, — а у Яши гастрит, а у Василисы с Ми­шей аллергия на пыль! Всем плохо! А вам хоть бы что!

Лишние, которые только-только налади­лись в порядке бунта в пятнашки поиграть, срочно сделали умирающие лица и закашляли еще пуще, Паулина ахала, прижимала руки к груди, как оперная певица, и поддакивала:

Да-да, детям плохо, я ничего не могу сде­лать! Я снимаю с себя всякую ответственность!

Марго говорила — нормальный врач ну­жен, а вы и не чешетесь! — Лиза кричала так, что горло и вправду заболело, и ей становилось все легче, и слезы на щеках высыхали,

Лизочка, — Саблезубая шла на нее с иска­женным от ярости лицом, но при этом журчала так проникновенно, что Лизе стало страшно — а вдруг Ульяна Сергеевна ее убьет? — Лиза, де­точка, ты пойми, мы все в одинаковом положе­нии, я бы рада помочь, но.,.