Наступит день

— Ну конечно, конечно! — вмешался Хикмат Исфаганн, весьма смутно представлявший себе сущность расовой теории. — Расовая теория — великая проблема… Человечество вздохнет свободно только тогда, когда будут сняты все границы и откроются торговые пути…

— Что такое история человечества? — прервал его фон Вальтер. — Борьба племен, наций, рас! Кровь, вечно кровь! Нам суждено раз и навсегда осушить эту кровь. Как вы думаете на этот счет, господин сертиб?

В тоне фон Вальтера сертибу Селими почудился открытый вызов; оставить этот вызов без ответа он считал невозможным.

— Кровопролитиям может положить конец лишь вечный и нерушимый мир между нациями и расами, но не взаимная вражда и ненависть, — сказал он спокойно и твердо.

— При условии, если каждая нация знает свое место.

— Конечно, — подтвердил сертиб Селими, вкладывая в свои слова нужное ему значение. — Каждая нация должна жить у себя дома в соответствии со своими вкусами и желаниями, и отнюдь не лезть в чужой дом и не диктовать там свою волю.

Фон Вальтер, нервно затеребив волосы на висках, приготовился к решительному прыжку.

— Вы, господин сертиб, умный человек, любите свою нацию и хотите мира. Вот мы и предлагаем вам свою дружбу и мир.

Уловив наконец, подлинное значение затеянного спора, Хикмат Исфагани воскликнул:

— Так будьте друзьями, будьте союзниками, господа! Что пользы от вражды? — И он попытался соединить руки фон Вальтера и сертиба.

— Это верно! От дружбы с немцами вы ничего не потеряете, — проговорил фон Вальтер, протягивая руку сертибу Селими. — Эта дружба поднимет вас на такую высоту, что глаза людей всего Ирана с благодарностью будут устремлены на вас, сертиб.

Оскорбленный этой выходкой политического авантюриста, осмелившегося навязывать ему позорную сделку, сертиб Селими с негодованием отвел руку.

— Ваша рука пригодится кому-нибудь другому, господин фон Вальтер, сказал он, бледнея, — а я не привык торговать родиной.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

— Мамочка, я видела ситец с таким рисунком, что от одного вида можно с ума сойти! Еле сдержалась. А так хотелось купить себе на платье! восхищенно говорила только что вернувшаяся с базара Ферида, разгружаясь от своих покупок.

Она осторожно поставила на пол веретено и гребень для расчески шерсти, вытащила завернутые в бумагу и спрятанные на груди вязальные спицы и крючки.

— Ничего, дочка, — щуря глаза, утешала ее старая женщина. Бог милостив, накопим денег, и ты купишь себе на платье еще не такой материи.

— Где уж мне, мама, покупать себе на платье! — со вздохом проговорила Ферида. Затем она стала передавать услышанные на базаре новости. — Товары нынче вздорожали втрое против того, что было раньше. Поговаривают, что все будет еще дороже. — И, понизив голос, она зашептала на ухо свекрови: Говорят, будет война. Закроются все дороги. Неоткуда будет поступать товарам…

— Что ты болтаешь, детка? — испуганно ответила свекровь. — Не дай бог! Бедняки помрут с голоду!

— Такая, говорят, будет война, мама, что кровь поднимется до колен. Говорят, немцы требуют новых земель, а русские не дают. А эти проклятые англичане еще больше разжигают спор.

— Об инглисах и не говори! — прервала ее старуха. — Раз они влезли в дело, то без войны не обойдется. В прошлую войну умерла свекровь, да будет ей легка земля! И поныне помню, как покойная все твердила, что войну затеяли инглисы. И такой был голод, такой голод, что народ человечину ел. Не дай бог и гяуру такого голода!

Старуха отодвинула веретено и поднялась.

— А что если, пока не стемнело, сходить к гадалке? — проговорила она. Может, зря людей стращают?

Ферида удержала ее:

— Давай лучше Фридуна спросим. Он грамотный, и, наверно, знает про эти дела.

Она слегка приоткрыла дверь к Фридуну.

— Можно, братец Фридун?

Голос Фериды оторвал Фридуна от тяжелых дум.

— Пожалуйста, Ферида, заходи!

Войдя со свекровью, Ферида взволнованно передала обо всем, что слышала на базаре.

— Как думаешь, братец Фридун? — тревожно спросила она.

Фридун постарался доступно рассказать женщинам об отношениях между странами и о происках немецких и английских капиталистов.

— Вы не бойтесь! Если и начнется война, она не будет похожа на прошлую войну. Тогда у бедного трудового народа не было защиты, не было опоры. А нынче он имеет такую опору, как Советы. Советское правительство делает все, чтобы избавить мир от войны. Но если она и будет, то Советы постараются, чтобы война закончилась в пользу бедняков.

— Да возвысит аллах знамя советского правительства! — молитвенно подняв руки к небу, проговорила старая женщина. — Я сейчас вернусь, — сказала она невестке. — Схожу все-таки к гадалке. Так будет спокойнее.

Слова старухи вызвали у Фридуна смешанное чувство горечи и сожаления. Он вздохнул и, выйдя за женщинами в другую комнату, заметил вдруг покупки Фериды.

— Что это такое, Ферида?

После того как Фридун внес в семью мир и согласие, выше него для Фериды никого не было. В ее глазах Фридун был умнее, чище и благороднее всех, кого она знала. Особенно окрепло в ней это чувство уважения к Фридуну, после того как он начал читать им вслух книгу Горького.