Национальность – одессит (СИ)

— Интересно, о чем она пела? — похлопав вместе со всеми, задала вопрос Стефани.

Я не стал говорить правду, потому что не в ее положении слушать о женской чести и гордости, сделал вольный перевод:

— Все песни о любви, а эта о любви к самой себе.

— Ты знаешь испанский⁈ — удивилась Стефани.

— Так получилось, — скромно ответил я, не уточнив, что это один из диалектов испанского языка.

С тем багажом знаний, который накопил, шляясь по эпохам и странам, я и в начале двадцатого века выгляжу таким же эрудитом, каким считался несколько веков назад. Разница только в том, что там я оперировал информацией из будущего, а здесь эксплуатирую прошлое.

43

После окончания зимних каникул в Императорском Новороссийском университете, как он сейчас называется, я решил съездить туда. Уже знал, что в нем всего четыре факультета: историко-филологический, физико-математический, юридический и медицинский. Предполагал, что должно быть деление на кафедры. Надо выяснить, какие. Может, ничего интересного для меня нет.

Императорский Новороссийский университет располагался на улице Дворянской, на том же месте, что и главный корпус Одесского государственного. Монументальная трехэтажка с крыльцом в три ступени и высокими арочными дверьми. На первых двух этажах окна большие арочные, а на третьем — прямоугольными маленькие, но спаренные. Возле входа гардероб, где заправлял пожилой горбун с большой головой, костистым лицом и добрыми детскими глазами.

— Гардероб платный для студентов и гостей, пять копеек, — предупредил он.

— Я похож на нищеброда⁈ — шутливо спросил его.

— Извините, сударь, я не это имел в виду! — сразу начал он оправдываться. — Люди разные приходят. Другой одет, как богач, а пятак бережет.

— У богатых свои причуды, — сказал я, положив на стойку пальто и шапку и доставая мелочь из кармана брюк.

Горбун вернулся с оловянным номерком, отдал мне, после чего получил гривенник.

— На сдачу ответь мне, куда обратиться, чтобы узнать, какие у вас кафедры и что нужно для поступления? — предложил я.

— Благодарю, сударь! — произнес он, после чего ответил на вопрос: — Приемная комиссия работает летом, но сейчас можно зайти в учебную часть — направо вторая дверь — там вам все расскажут.

В институте, где я учился когда-то в будущем, в учебной части сидели одни бабы. Сейчас была всего одна и та секретарша, бойко щелкающая длинными тонкими пальцами по клавишам громоздкой пишущей машинки, будто стреляла из пулемета по наступающим цепью студентам, извиняюсь, японцам. Остальные четыре сотрудника были мужчинами. Каждый сидел за своим столом и, попивая чаёк из стакана в мельхиоровом подстаканнике, делал вид, что работает.

Я поздоровался, изложил цель визита.

— Присаживайтесь! — предложил самый старший из них, лет пятидесяти, одетый в черный костюм-двойку, дешевый, но чистенький, и сидевший у окна, дальше всех от входной двери и секретарши.

Я устроился на стуле, стоявшем перед его столом, и спросил:

— Какие экзамены надо сдать для поступления в университет?

— Для выпускников семинарии все точные науки, а для закончивших кадетское, реальное или коммерческое училище — латынь, а если поступают на историко-филологический факультет, то еще и древнегреческий, — рассказал он. — Вы что окончили?

— Гимназию в Порт-Артуре, — ответил я и положил на стол аттестат зрелости.

— Вы приехали из самого Порт-Артура⁈ — удивленно воскликнул он.

После этих слов машинистка оборвала стрельбу на полубукве.

— Успел выскочить на шаланде за месяц до сдачи города, когда японцы начали обстреливать крепость из артиллерии прямой наводкой. Добрался своим ходом до Мукдена, где сел на поезд, — сообщил я.

Сейчас за Мукден идет кровавое сражение. В газетах пишут, что русская армия побеждает, что вот-вот…

— Как вы там оказались? — спросил он.

— Мой отец работал в «Торговом доме Родоканаки». Начинал здесь, потом стал представителем в Александрии, потом в Марселе, а когда дела у владельцев пошли плохо, уехал в Порт-Артур. Его старший брат, дядя Саша, работал капитаном на английском пароходе на линии Шанхай-Порт-Артур. Написал, что там большие возможности. Вот мы и отправились всей семьей. Отец открыл в Порт-Артуре свой торговый дом, а я и младшие брат и две сестры начали учиться в гимназии. Сперва жили в китайском домишке из самана, потом построили большой жилой каменный дом. Дядя не обманул. Дела быстро пошли в гору. Отец построил контору и пакгауз, завели слуг-китайцев, свой выезд. Летом я работал учеником штурмана на пароходе под руководством дяди. К торговле у меня душа не лежит. Дело отца должен был продолжать младший брат Вова. Позапозапрошлым летом я, как обычно, устроился на пароход к дяде. Пошли сперва в японский Нагасаки, потом в Гуанчжоу, Шанхай. В Порт-Артур Прибыли через два месяца, а там карантин из-за холеры. Умерли и все мои… — я запнулся как бы от горя и перекрестился.

Перекрестился и мой визави, произнес:

— Мир их праху!