Навстречу приключениям

Следующим утром на завтрак они снова ели Тыедобный плод. Милтон решил, что его плод должен быть со вкусом гренок из бананового хлеба, коронного блюда его мамы. Она всегда готовила их ему в особенно сложные дни. Например, в дни контрольных по правописанию, в дни, когда надо было пробежать километр на физкультуре, в дни возвращения в школу после того, как был отстранён за то, что разбил нос учителю, – в общем, в такие дни.

Милтон был абсолютно уверен, что сегодня будет сложный день. Они собирались завершить свой поход к центру острова, выяснить, как найти сокровище, и добраться домой засветло. Намного сложнее, чем контрольная по правописанию.

Милтон подумал о маминых гренках из бананового хлеба и откусил кусочек плода. Он имел тот самый вкус (если бы гренка из бананового хлеба была мягкой, бесформенной и сочной). Это помогло ему почувствовать себя намного лучше. Хоть он немного и заскучал по маме.

Ну ладно, сильно заскучал.

– Как думаешь, твоя мама поймёт, что на самом деле ты не ночевала на корабле на дереве? – спросил он Инжир, пока та собирала палатку.

– Не знаю, – ответила Инжир. Она разобрала шесты, сложила их части вместе и аккуратно убрала в мешок. – Мама доверяет мне, но теперь, когда мы с ней остались вдвоём, она волнуется. Надеюсь, она не станет проверять корабль на дереве. Но я оставила записку, в которой написала, что мы ушли в поход в джунгли, на случай, если она проверит.

Милтон решил, что наверняка сможет сделать то, что делала Инжир, поэтому взял один из длинных шестов от палатки и – вот те раз – сумел сложить его!

– Моя мама тоже волнуется, – сказал он, протягивая шест Инжир. – Она о многом волнуется и очень усердно работает. Особенно в этом году.

– Наверное, для неё это как видеоигра, – произнесла Инжир. – В смысле что-то, чем она может заняться, чтобы оказаться в другом месте или подумать о чём-то другом.

Милтон обдумал это, складывая следующий шест для палатки.

– Думаю, ты, скорее всего, права, – сказал он. – Вообще-то мне бы хотелось, чтобы она приехала на Одинокий остров. Думаю, ей бы здесь понравилось.

У него возникло воспоминание о маме до наступления этого Самого Совершенно Ужасно Кошмарно Гнусно Гадкого Года Всех Времён, когда он ещё был в Стадии Любителя Природы. Она сделала ему сюрприз, вернувшись домой пораньше и спросив, чем он хотел бы заняться – чем угодно! Она не стала жаловаться, когда он ответил, что хочет совершить Экспедицию на Задний двор, и даже когда он лёг на землю, чтобы исследовать траву. Она легла рядом с ним.

– Что это, Милт? – спросила она, держа травинку.

– Это, – сказал он ей, – мятлик луговой.

– А это?

– Тоже мятлик луговой.

– А это?

– Ты нашла плевел! – воскликнул Милтон, и мама засмеялась.

До самого вечера они изучали траву, муравьёв, а затем (здорово!) кардинала. Мама была так расслаблена, вовсе не раздражена, и она ни разу не посмотрела на телефон и не вздохнула тогда, под голубым небом.

– Она говорила, что это лето – то, что нужно нам всем, – сказал Милтон Инжир, – и надеюсь, она была права.

Собрав палатку и сверившись с компасом, все надели на плечи свои рюкзаки.

– Продолжаем экспедицию к центру острова, – заявил Милтон, когда они вышли со звёздного пятачка.

– Ищите Дерево вражелюбия, – велела Инжир. – Это наша следующая остановка.

Они зашли уже глубоко-глубоко-глубоко в джунгли, и эти джунгли с каждым шагом становились всё более странными и удивительными. Рафи фотографировал всё (в том числе сделал много-много снимков насекомых). Гейб танцевал впереди, пока Рафи не позвал его назад. Инжир была так же увлечена всем, как и вчера, а Милтон был рядом с ней.

Он видел деревья, покрытые мехом цвета пожарной машины, что казалось неудачным решением, учитывая тропический климат, – но на вкус и цвет товарищей нет. Он видел блестящие золотые лианы, обвивающие и обвивающие деревья, словно роскошные ювелирные украшения (по крайней мере, он думал, что это лианы, пока не оказалось, что на конце одной из них имеются прекрасные чёрные глазки и парочка очень элегантных клыков). Цветы стали крупнее. Цвета стали ярче. Над ними время от времени раздавались крики и шипение, и Милтон мог бы поклясться, что видел, как некоторые деревья движутся.

Пока они шли вперёд, Инжир вслух зачитывала сведения из предстоящих разделов, начав с Камуфляжного кота:

– Камуфляжный кот почти совершенно сливается с окружающей обстановкой, – прочла она. – Единственная часть его тела, которая не дублирует окружающую обстановку, – это выдвижные клыки кота, острые как бритва и достигающие тридцати сантиметров в длину.

Пока она это читала, Милтон отстал на пару шагов. Он слушал, но ещё и погружался в наблюдение за флорой и фауной. Когда он нюхал тоненький сине-розовый цветок, пахнувший сахарной ватой, что-то задело его ногу.