Не буди дьявола

Гурни открыл дверцу в перегородке и пропустил Ким вперед. И перегородка, и столы за ней были покрыты слоем пыли. Гурни и Ким прошли в кабинет – комнату без окон с большим столом красного дерева, четырьмя стульями с прямой спинкой и книжными шкафами вдоль трех стен. В шкафах стояли толстые тома, посвященные налоговым законам и правилам бухучета. Они тоже порядком запылились. Воздух в комнате был спертый.

Единственным источником света служила лампа на дальнем конце стола. Лампы дневного света на потолке были выключены. Ким, оглядев комнату в поисках места для камеры, спросила, нельзя ли включить свет.

Меллани пожал плечами и щелкнул выключателем. Свет помигал и выровнялся, тихонько жужжа. При свете стала еще заметнее бледность Меллани и темные круги у него под глазами. Он чем-то напоминал мертвеца.

Как и на кухне у Стоуна, Ким сначала установила и настроила камеры. Затем они с Гурни уселись по одну сторону стола из красного дерева, а Меллани – по другую. Ким повторила – почти слово в слово – ту речь, которую произносила у Стоуна. О том, что цель съемки – добиться искренности, естественности, простоты, что разговор должен быть больше всего похож на разговор двух друзей, свободный и непринужденный.

Меллани промолчал.

Ким сказала, что он может говорить все что хочет.

Меллани ничего не ответил, просто сидел и смотрел на нее.

Ким оглядела мрачное замкнутое пространство: включенный свет лишь усилил ощущение унылой неприветливости.

– Значит, – начала она с явной неловкостью, словно поняла, что вся инициатива будет исходить лишь от нее, – это ваш главный офис?

Меллани обдумал это утверждение.

– Единственный офис.

– А ваши партнеры? Они… тоже здесь?

– Нет. Партнеров нет.

– Я думала, эти имена… Бикерс… и…

– Это название фирмы. Она основана как партнерская. Я был главным партнером. Потом мы… наши пути разошлись. А название официально зарегистрировано. С юридической точки зрения неважно, кто тут работает. Не было сил его менять, – он говорил медленно, словно с трудом ворочая громоздкие слова. – Как женщины в разводе не меняют фамилию. Я не знаю, почему не поменял. Надо было, да? – Он явно не ожидал ответа.

Ким улыбнулась еще напряженнее. Поерзала на стуле.

– Я хотела уточнить, прежде чем мы продолжим. Мне называть вас Полом или лучше мистером Меллани?

После нескольких секунд гробового молчания он ответил еле слышно:

– Можете Полом.

– Хорошо, Пол, мы можем начинать. Как мы уже обсуждали по телефону, мы просто поговорим о том, как вы жили после смерти отца. Вы согласны?

Он снова замолк, а потом ответил:

– Конечно.

– Отлично. Итак… Как давно вы работаете бухгалтером?

– Всю жизнь.

– Я имею в виду, сколько лет?

– Лет? Как окончил колледж. Мне… сорок пять. Окончил в двадцать два. Сорок пять минус двадцать два – будет двадцать три года как я работаю бухгалтером. – Он закрыл глаза.

– Пол?

– Да?

– С вами все в порядке?

Он открыл один глаз, потом другой:

– Я согласился в этом участвовать, значит, буду участвовать, но я хотел бы закончить побыстрее. Я уже проходил через это на психотерапии. Я дам вам ответы. Просто… мне не нравится слушать вопросы. – Он вздохнул. – Я читал ваше письмо. Мы говорили по телефону… Я знаю, чего вы хотите. Вы хотите про “до и после”, так? Хорошо. Расскажу про “до и после”. Самую суть, как было и как стало. – И он снова тихо вздохнул.

Гурни на секунду показалось, будто они шахтеры в заваленной шахте и кислород вот-вот закончится. Это вдруг невпопад всплыло воспоминание о фильме, который он видел в детстве.

Ким нахмурилась.

– Не уверена, что я вас поняла.

Меллани повторил:

– Я уже проходил через это на терапии. – Во второй раз слова стали еще тяжелее.

– Да… и поэтому… вы…

– Поэтому я могу дать вам ответы, а вопросы задавать не нужно. Так лучше для всех. Хорошо?

– Замечательное предложение, Пол. Пожалуйста, начинайте.

Он указал на одну из камер:

– Она включена?

– Да.

Меллани снова закрыл глаза. К тому моменту, как он начал свой рассказ, у Ким подрагивали уголки губ, выдавая ее чувства.

– Не то чтобы я был счастливым человеком до этого… события. Я никогда не был счастливым человеком. Но одно время у меня была надежда. Я думаю, была. Что-то вроде надежды. Чувство, что будущее будет лучше. Но после этого… события… это чувство навсегда ушло. Картинка поблекла, все стало серым. Понимаете? Бесцветным. Когда-то мне хватало энергии делать карьеру, что-то выращивать. – Он произнес это слово, словно какой-то странный термин. – Клиенты… партнеры… движение. Больше, лучше, крупнее. А потом произошло это. – Он замолчал.

– Это? – переспросила Ким.

– Событие. – Он открыл глаза. – Как будто что-то перевалило через вершину. Не рухнуло в пропасть, а просто… – Меллани поднял руку и изобразил автомобиль, который доехал до вершины холма и медленно покатился вниз по склону. – Все пошло под откос. Пришло в упадок. Мало-помалу. Мотор заглох.

– А как у вас с семьей? – спросила Ким.

– С семьей? Кроме того, что отец погиб, а мать впала в необратимую кому?