Не бывает плохой погоды. Как вырастить здоровых, выносливых и уверенных в себе детей: секреты скандинавской мамы (от фрилюфтслив до хюгге)

На обратном пути рядом с хижиной скаутов на дорожку выпрыгивает маленькая лягушка. Словно завзятый охотник, Майя без труда подхватывает ее одной рукой. Несколько минут девочки любуются находкой, после чего я предлагаю ее отпустить.

– Мы должны отпустить ее, Нора, – серьезным тоном убеждает младшую сестру Майя. – Ее место здесь, в лесу.

– Но я хочу, чтобы она жила с нами дома, – возражает Нора, чуть не плача.

– Все хорошо, Нора. Не расстраивайся. Мы закажем другую на Facebook.

Нора толком не знает, что такое Facebook, и уж тем более не догадывается, что там нельзя заказать живых лягушек, но это уже неважно. Слова старшей сестры ее успокаивают, и мы успешно завершаем прогулку, согреваемые вечерним солнцем и осознанием того, что наступило лето.

Через несколько дней школа Майи проводит в здании местной церкви торжественное собрание по поводу окончания учебного года. Скамейки украшены фиолетовыми люпинами и буклетами со стихами и песнями, восхваляющими природу, лето и вызывающими мысленные образы цветущих лугов, нанизанной на травинки земляники и только-только выпущенных на летние пастбища коров. Некоторые из этих песен десятки лет назад я сама пела на таких же церемониях в своей школе. Одна из них – «Песня босых ног» – повествует именно о том, на что намекает название, – о радостной беготне по траве босиком. В своей традиционной речи директор школы, помимо прочего, затрагивает и эту тему.

– Вы слишком долго кутались в теплую одежду, и ваши ноги в ботинках истосковались по свободе, – говорит она, обращаясь к восьми десяткам учеников. – Пора разуться и побегать босиком. Пообещайте, что непременно это сделаете!

Думаю, ей не придется просить их дважды.

После церемонии мы отправляемся к моей матери готовиться к нашему с Майей отлету в Кируну, назначенному на тот же вечер. В прошлой жизни, до детей, я была организованной. Все планировала заранее и составляла контрольные списки. Я была из тех редких (и, если честно, порой раздражающих) гостей, которые приходят на праздники раньше времени. А сейчас, за несколько часов до полета, я сидела и размышляла о том, стоит ли обрезать ручку у зубной щетки, как делают некоторые туристы-экстремалы для уменьшения веса снаряжения, или выложить из рюкзака свой дезодорант, чтобы освободить место для любимой плюшевой игрушки Майи – потрепанного кота по имени Пелле. В итоге я отказываюсь от обеих идей и вместо этого выкладываю из рюкзака свой теплый шерстяной комплект нижнего белья и еще пару запасных предметов одежды. Время покажет, разумное это было решение или нет.

К вещам в рюкзаке присоединяется и любимое бабушкино ожерелье – простая серебряная цепочка с кулоном в форме сердца, которую она носила каждый день, а я бережно хранила все три года после ее смерти. Когда она умерла, я хотела развеять ее прах в горах Лапландии – в том месте, которое они с дедушкой очень любили и куда не раз приезжали вместе. Но в похоронном бюро мне сказали, что по шведским законам это невозможно. Тогда я решила захоронить ее ожерелье где-нибудь в Лапландии – надеясь, что правильное место подскажет интуиция, – чтобы часть farmor всегда оставалась в горах.

Если, конечно, мы до них доберемся. В шесть часов вечера в пятницу, вскоре после начала первого этапа нашего пути – до Стокгольма – переговоры по поводу трудовых контрактов между Скандинавскими авиалиниями и профсоюзом пилотов срываются, и пилоты решают объявить забастовку. При этом многие рейсы этой авиакомпании, включая второй отрезок нашего пути, отменяются, отчего во всех аэропортах страны начинают скапливаться недовольные пассажиры. Прождав два часа в очереди к стойке обслуживания клиентов, мы можем рассчитывать лишь на номер в посредственном отеле возле аэропорта, но никакой возможности добраться до Лапландии в обозримом будущем у нас нет. Милая женщина за стойкой Скандинавских авиалиний бронирует для нас места на первом рейсе в воскресенье, но предупреждает, что забастовка к тому моменту может не закончиться.

Проглотив горечь разочарования и дождавшись, пока Майя уснет, я начинаю лихорадочно перебирать альтернативные способы добраться до пункта назначения. Все места на самолетах других авиакомпаний уже распроданы, но есть еще один способ добраться туда – тот, которым всегда пользовались мои бабушка и дедушка: ночной поезд. Первоначально я отказалась от него ради экономии времени, но в свете забастовки двадцать с лишним часов пути казались более перспективным вариантом. Места остались только в вагоне, допускающем проезд с животными, но сейчас мне уже все равно – лишь бы добраться до места.