Не один дома

– Я бы на твоем месте поторопилась, – сказала сестра, – если это крысы, то не успеешь оглянуться, как их разведется бессчетное количество.

– Я уверен, что эта крыса не успеет оставить после себя потомства, – скромно улыбнулся Дэниэл.

Он обнял и поцеловал сестру, пожал руку Стиву, отметив, какое у того крепкое рукопожатие. Да и сам парень был широкоплечим, с хорошей спортивной фигурой. «Надо и самому бы записаться в спортзал и вернуть былую форму, – подумал Дэниэл, – но сперва крыса…»

Вокруг клетки не было ничего, до чего можно было дотянуться хотя бы одним пальцем. Да и пальцы не доставали до решетки. Он подготовился основательно: в бетонный пол были прикручены металлические петли, к которым крепилась цепь, края которой смыкались на запястьях кольцами от наручников. Именно звук скрежета цепи по петлям и слышал Стив. Но подвал был слишком глубоким, а шумоизоляция у дома была неплохой. Рот был заклеен скотчем, плотно обматывавшим голову, светлые локоны им же были склеены сзади.

Заманить Сюзан было не сложно. Жених, который так и не стал мужем, бросил ее, решив, что она пустышка, которая не создана для семейной жизни. Дэниэл знал, что тот был прав. Лиза сделала правильное заключение: именно таких женщин мужчины выбирают в любовницы. Дэниэл – богатый вдовец, чувства к которому Сюзан все еще испытывала, по крайней мере меркантильные. Поэтому она сразу согласилась прийти в гости на ужин, когда он позвонил ей.

Слишком много не выпитых таблеток, на упаковке которых значились две фамилии: Брукс и Коллинз, хранилось у него дома. Часть из них бесследно растворилась в бокале красного дорогого вина, после которого Сюзан очнулась уже прикованной цепью, сидя в запертой клетке. Руки были крепко зафиксированы за спиной, чтобы она не смогла развязать рот и закричать.

Когда Лиза и Стивен уехали, Дэниэл выждал двадцать минут, а затем спустился в подвал. Сюзан, увидев его, стала ерзать на полу и мычать, издавая непонятные звуки.

– О, Сюзи, прошу, не стоит, – равнодушно сказал ей Дэниэл, садясь на стул напротив клетки. – К чему эта драма? Тебя никто не услышит, а меня ты не сможешь упросить развязать тебя. Я знаю, что ты хотела бы мне сказать. Но не стоит, правда. Видишь ли, я не могу этого остановить, потому что, как оказалось, моя семья для меня все же важнее, чем ты. Прости, я знаю, что обещал тебе многое. Я лгал. Мой разум помутился в то время. Да, именно тогда, а не сейчас. Сейчас я раскаиваюсь в том, что совершил. Наши с тобой необдуманные действия привели к ужасным последствиям. Но ключевой момент заключался именно в твоем звонке моей жене. Моей любимой, драгоценной жене. Я люблю ее больше своей, и уж тем более, больше твой жизни.

Дэниэл обернулся, глядя на Риту, стоявшую с каменным лицом рядом с ним. Он ждал одобрения в ее глазах, но ему пришлось довольствоваться хотя бы отсутствием той ужасной улыбки. Видела ли Риту Сюзан – он не знал.

– Так вот, – продолжил он свой монолог, – чтобы хоть как-то искупить мою вину перед женой и детьми, я был вынужден закрыть тебя здесь. Рита хочет, чтобы ты навсегда осталась в этом доме, как напоминание мне о моих прегрешениях перед семьей. И я согласен нести такую ношу, лишь бы они – моя семья – не покидали меня.

Сюзан отчаянно пыталась что-то кричать, но ее стоны отдавались глухим гулом по подвалу дома Коллинзов. Ее светлые волосы спутались, подводка и тени для глаз, смешавшись со слезами, окрасили щеки в темный, грязный цвет. Из носа текла вода, мешая дышать и всхлипывать.

– Не волнуйся, страшно тебе будет не долго, – сказал Дэниэл. Его глаза, казалось, излучали сожаление, но оно исчезало, стоило ему взглянуть на Риту. Ее голова была на месте, бледные губы сомкнуты, а взгляд казался пустым. Она давно не приходила к Дэниэлу в том образе, в каком он видел ее тогда, осенью: сломанная шея, перекрученные ноги. Похоже, Рита свыклась с ролью мертвой жены, представая перед мужем с мертвенно-бледным лицом, синими сухими губами, но всегда в сексапильном обтягивающем платье и с идеальной прической. Она не хотела довести Дэниэла до полного безумия и смерти от страха или путем наложения на себя своих собственных рук. Ей больше было по душе (ведь что это, если ни ее душа, тело-то давно изъедено червями) наблюдать за ним и испытывать его, шантажировать и, возможно, насмехаться. Так думал Дэниэл.

Телефон Сюзан поехал в недалекое путешествие на свалку за городом, отправившись туда из мусорного бака на соседней улице. Туда же уехали открытые туфли с красной подошвой на неприлично высоком каблуке. В конце концов – зачем они ей в подвале?