Не один дома

– Прости, Сюзи, – сказал Дэниэл ей перед тем, как она ударилась головой об пол от падения, – от этой дозы ты не умрешь. Здесь не больше, чем было в вине. Но ты меня больше не увидишь. Так надо. Прости и прощай.

Удариться о бетонный пол головой было не больно. Тошнило, но это тоже не было важным. Страх от того, что, заснув, она больше не проснется – был куда сильнее. Но Сюзан не знала, что ее ожидало потом. Лучше бы она умерла от передозировки теми таблетками, что были растворены и влиты шприцом в творожный кекс. Но об этом она подумала, уже когда проснулась.

Глаза открылись не сразу, сознание проснулось мгновением раньше. Но тот факт, что глаза открылись, никак ей не помог: вокруг не было никакого источника света. Приятным ощущением было то, что руки теперь ничего не сковывает. Как же болит голова… Сюзан попыталась рукой коснуться головы, которая гудела, словно вчера вечером была веселая вечеринка, но было очень сложно дотянуться до головы – рука уперлась в стену. Сюзан попыталась понять, где она находится, и ее объял такой страх, какого она не испытывала доныне ни разу: она была замурована в стене.

Дэниэл постепенно пристраивал кирпичную дополнительную стену к дальней стене подвала. Сюзан слышала это, находясь в клетке, но не могла видеть. Она подозревала, что он готовит что-то для нее, что-то совсем не хорошее, но и подумать не могла, что именно ее ожидало. Она стояла на своих ногах, вернее, пыталась стоять. Тело прислонялось к стене. Попытавшись пошевелиться, Сюзан заметила, что некоторые ее волоски попали в раствор, соединяющий кирпичи. Их пришлось оборвать.

– Нет, нет, – бормотала девушка, пытаясь пальцами выковырять раствор или выбить кирпич. Но у нее ничего не выходило. Основную часть стены Дэниэл построил еще три дня назад, хотя она не знала, сколько точно времени прошло после того, как отключилась от съеденного кекса, да и вообще с того момента, как оказалась в доме Коллинзов.

Она кричала. Остатки сил в изнеможённом теле она тратила на бесполезный крик и царапанье стены. Но ее последнее пристанище было настолько узким, что она не могла полностью расправить локти. Кончики пальцев запекли, с оборванных ногтей капала кровь.

– Это сон, это неправда, – плакала Сюзан. Кислород заканчивался.

Дэниэл сидел на раскладном стульчике для пикника у замурованной стены. Он слышал крики, его раздражало шкрябание по кирпичу. «Надо будет засыпать стену хлоркой и покрыть шпаклевкой, а затем покрасить», – думал он. Рита стояла рядом и довольно улыбалась ее обычной улыбкой, не той злобной, что так не нравилась Дэниэлу. Именно не нравилась, он перестал бояться ее. По обе стороны от Риты стояли Молли и Макс и также, как и их мама, с улыбкой слушали предсмертные звуки той, по чьей вине, как они все были уверены, они находятся по другую сторону жизни.

Сюзан никого не видела, но готова была поклясться, что чувствует холодное дыхание у своего уха. Что-то холодное скользнуло по ее шее. «Господи, пусть это будет какое-то насекомое», – взмолилась она. Ее движения становились все медленнее, стоны все тише. Наконец, она замолчала. Предсмертная агония, которую и агонией сложно было назвать, потому что сил на нее у Сюзан не было, продлилась пару часов. Она снова отключилась, чтобы уже никогда не очнуться.

Рита поцеловала в макушку Дэниэла, взяла детей за руки и вывела их из подвала. Дэниэл же еще долго оставался там. Он приготовил сухой хлор, пару мешков шпаклевки и краску, чтобы позже покрасить стену и заставить одним из старых шкафов, которых в подвале было предостаточно – бракованную продукцию своей фирмы иногда Дэниэл забирал домой.

Глава 8

Возмездие. Начало

Что чувствует тот, кто лишает другого человека жизни? Наверняка каждый, кому довелось это сделать, переживает этот момент по-разному: примерный семьянин, сидевший за рулем и случайно сбивший пешехода по вине самого пешехода, всю свою жизнь будет чувствовать угрызение совести, а в момент самого происшествия ему захочется провалиться под землю или вернуть время вспять, чтобы оживить того человека.

Маньяк, убивающий запланировано и не впервые, наслаждается тем, что делает, получает моральное и сексуальное удовлетворения от ощущения того, что чья-то жизнь находится в его власти.

Пьяный муж, сгоряча стукнувший свою вечно кричащую и всем недовольную супругу по голове, не рассчитав силу, в то мгновение, пока она падает на пол, чувствует себя альфа-самцом и готов бить себя в грудь, как вожак в стае горилл. Но, как только лужа крови говорит ему о том, что, сколько не тряси свою бедную женушку, она уже не очнется, он начинает истошно рыдать, просить прощения, а зачастую и вовсе лезет в петлю или стреляет себе в висок.