Не от мира сего-4

Как ни странно о Ясоне с аргонавтами подумал и Батя-хан. Те отчаянно сопротивлялись, чтобы добыть золотое руно, а эти - чтобы дать. Могучему вседержителю становилось не по себе от мысли, что упорство ливонцев - не просто упрямство. Если они что-то знают, помнят, пусть даже подсознательно, о Господней сути, сладкими словами и посулами райской жизни их не купишь. А купить надо. Потому что только так можно обеспечить новой силе действительную власть над всем сущим. Пусть власть Самозванца, но людям-то какая разница? Люди - стадо, а Батя-хан - один из пастухов. Может, отдать севера на откуп слэйвинам? Не хотелось бы, конечно, больно уж беспардонный народ, ничего святого, только страсть к власти. "Эх, как сказал один мудрый человек: есть хочется, худеть хочется - всего хочется" (Калягин в "Рабе любви", примечание автора).

Добрыша, оглядевшись по сторонам, неожиданно затянул боевую песнь йомсвиков:

"As a break of dawn came closer

All my hopes seemed so forlorn

The misty signs of laughter

And the light eluded all

My despair was caught in motion" (Secret Service "Flash in the Night", примечание автора)

"Чем ближе рассвет

Все мои надежды кажутся такими жалкими

От Неясных звуков смеха.

Однако свет спас все,

А мое уныние было развеяно" (Перевод, примечание автора).

Борцы переглянулись, но, исполненные решимости, имея за плечами трех поверженных товарищей и нескольких попов, готовы были броситься на Добрышу, чтобы задавить его со всех сторон, скрутить ему руки, переломать ему ноги. Словом, решимость надругаться над соперником была пропорциональна численному перевесу. Они совсем упустили из виду второго ливонца, будто бы он в страхе бежал и теперь плакал где-нибудь в кустах чертополоха, обильно произрастающих в окрестностях батиханской резиденции.

Но Василий и не думал убегать. Не имея под руками оружия, он схватил попавшуюся ему на глаза тележную ось, уже проросшую травой в ожидании ремонта, и начал ею размахивать, словно пробуя на вес. Он поддержал песнь Добрыши:

"A face just barely true

Shadows in blue

A flash in the night" (та же песня, примечание автора)

"Едва различимое лицо,

Тени в синих тонах.

Вспышка в ночи" (перевод, примечание автора).

Размахивая осью, как булавой, Вася смел первым же ударом половину борцов, сразу же замахнувшись на другую, но та решила отчего-то ретироваться. Они побежали прочь, но тут же прибежали к Добрыше.

Клич йомсвиков, подкрепленный поддержкой товарища, придал новый смысл противостоянию. И смысл этот был в боевом безумии берсеркера. Время для Никитича перестало существовать, он метался от одного врага к другому, от одного наймита в надутых штанах к другому, а те ничего не могли сделать в ответ. Только валились, как кули.

Мощь и натиск Добрыши поразил и Василия. Он сразу прикинул, что надо валить отсюда подобру-поздорову. Все батиханское воинство все равно не перебить, а кто-то из них опомнится, принесет луки со стрелами, станет где-нибудь в уголочке и будет себе постреливать.

Вася бросил взгляд к внешним воротам, внезапно показал два вытянутых указательных пальца, а потом изобразил руками движение, как показывают бегущих собак, крыс и прочих зверей. Он не сошел с ума, не впал в детство - он увидел заячьего владыку Бартоломео. И тот ответил ливонцу кивком головы.

А Батя-хан удрученно и несколько отрешенно глядел, как мечется среди его войска непокорный новгородец и думал, что его идея создания великого "Золотого Ордена" вряд ли сумеет воплотиться в реальность. Да так, наверно, всегда: чужая воля, чужие ценности, сколь бы заманчивы они ни были - будут держаться только благодаря силе, пока она есть. Но какая сила сможет побороть это природное неистовство? Только предательство.

Во двор бешеным галопом въехал на коне Василий, держа второго коня пода уздцы. Не сразу, но и Добрыша вскочил в седло, и они умчались сквозь шарахнувшись в разные стороны лучников.

- Дань взять, - сказал Батя-хан. - Этих гонцов-новгородцев убить.

- Яволь, - ответил camerlingo, и пошел отдавать распоряжения.

8. Возвращение из Батиханства.

Отсутствие в Новгороде Василия и Добрыши было недолгим, но по возвращению каждый из них заметил, что в городе что-то не так. Осенью всегда очевидней становятся перемены, происходящие в жизни. Вероятно, стылость и, порой, утренняя хрустальность воздуха делают мир прозрачней. Наваливающаяся потом дождливая серость добавляет в эти ощущения тоску, а неизбежная обреченность всей природы перед зимней спячкой эту тоску только усиливает. "Нам бы только дожить, нам бы только допеть до весны" (Ю. Шевчук, примечание автора).