Читаем Не отрекаюсь… полностью

Думаете ли вы, что верность в любви необходима, и что можете сказать о ревности?

Верность в любви, думается мне, возможна, хоть это и нелегко, а вот ревность – чувство, всегда повергавшее меня в панику. Я знавала ревнивцев: это ужасно, это всегда разрушительно, прежде всего для них самих. Они мучаются и мучают, и это губит все. Думается мне, что ревность, когда сам ревнивец ее приемлет, более того, отстаивает как добродетель, становится страшным недугом.

Вы не собственница?

Нет, и собственничество в людях, будь то в любви или просто в жизни, мне кажется ужаснее всего. Они хотят все держать в руках: деньги, положение, работу – и забывают предоставить другим толику свободы. Забывают о счастье других. Они слишком заняты собой, желая иметь все свое и аккуратно рассортированное: ящичек для карманных денег, ящичек для удовольствия, ящичек для развлечений и прочее – и все это должно быть в порядке раз и навсегда. Страсть к порядку утоляется собственничеством.

Это, по-вашему, не любовь?

Любовь – это доверие. Любовь, основанная на ревности, – гиблое дело, потому что ее превращают в битву, в борьбу. Понять, что мужчина вами дорожит, потому что ревнует, может быть, и упоительно, это, конечно же, проявление любви, но, боюсь, одно из последних. Все эти игры ревности, на мой взгляд, жалки. Я за любовь-доверие, целиком и полностью, ну, а если вас обманут – что ж поделаешь. Это всегда обходится много дороже тому, кто обманывает, чем обманутому. Дело в том, что многие ищут в любви пароксизма и пользуются ревностью, чтобы его достичь. Да, их партнеры очаровываются, но чем? Насилием. Это не человеческие отношения, нет, это отношения господина и слуги или палача и раба.

А вы – разве вы не хотите, чтобы мужчина, которого вы любите, был вашим господином, вашим собственником?

Верно, если женщина не чувствует в любимом мужчине этой потребности удержать ее, сохранить, она очень несчастна. Вообще-то, ревность должна бы быть веселой, пусть мужчины устраивают вам водевильные сцены. Тогда вы почувствуете, что это мало-мальски серьезно, что он все же видел, как вы поглядывали на такого-то, но необязательно ему всякий раз закатывать дьявольский скандал.

Вы за скрытую ревность… А если она прорвется наружу?

Ревнивец должен скрывать свою ревность. Иначе партнеру остается только бежать. Уйти. Бегство пойдет на пользу и ревнивцу. Ему станет легче, ибо ревность подпитывается присутствием. Когда любимый с вами, искать его везде, по всему городу – это рефлекс. А если он у черта на куличках и ничего с этим не поделаешь, воображение иссякает… что в данном случае спасительно!

А вы сами ревнивы?

По натуре я не ревнива, но мне случалось ревновать, потому что мне давали повод. Сама я не стала бы его искать. Однажды я встретила любимого мужчину с дамой, которую он представил мне как знакомую из провинции. И я поверила, потому что, как все люди, которые легко врут, я очень легковерна. А друзья смотрели на меня с убитым видом.

И тогда вы испытали ревность?

Вообще-то, мои тогдашние муки были не вполне ревностью. Я чувствовала скорее разочарование. Я думала: «Как глупо он поступил! Почему? Почему он это сделал? Почему не сказал мне правду?»

Разве не это и есть ревность?

Я не люблю этого чувства, поэтому всегда пыталась подменить его в собственных глазах разочарованием и печалью, но тогда я действительно физически ревновала.

И скрывали это…

Скрыть можно все, это элементарная вежливость. Я чувствую в таких случаях своего рода презрение, которое отнюдь не разжигает во мне страсть, наоборот, убивает ее.

Как по-вашему, существуют ли степени измены?

Если мужчина, изменяя вам, рассказывает об этом и смеется за вашей спиной, – это настоящая измена; если он бывает с другой у ваших общих друзей – это оскорбление, на мой взгляд, непростительное. Если же он проведет часок у женщины и вы об этом не узнаете – да если и узнаете, все равно, что такого? Это не страшно. Самое обидное – это когда любимый мужчина «интересуется» другой женщиной. Я могла две ночи не спать и плакать в подушку, оттого что ревновала, – но я могла не спать неделю, оттого что была счастлива.

Это и есть счастье?

Это и есть счастье; не нужна пища, не нужен сон. Можно бодрствовать всю ночь, подобно птицам. Поверьте, это факт. Это невыразимая благодать с неисчислимыми последствиями. Как прекрасны лица счастливых людей (любящих и любимых); в них есть что-то нездешнее, взгляд – даже не знаю, как сказать, – печальный и ясный одновременно.

Вы можете точнее описать, что такое счастье?

Перейти на страницу:

Все книги серии Эссе [Саган]

Не отрекаюсь…
Не отрекаюсь…

С чем у вас ассоциируется Франция? Несомненно, большинство людей в первую очередь назовут книги Франсуазы Саган. Ими зачитывались во все времена, на них выросло несколько поколений. Сегодня они нисколько не устарели, потому что истории любви, истории людей, переживающих подлинные чувства, устареть не могут. Франсуаза была личностью неординарной – о ней писали и «желтые» издания, и серьезные биографы. Многие пытались разгадать причины ее бешеной популярности, но никому это не удалось, потому что настоящую Франсуазу – такую, какой мы ее видим в этой книге, – знала только она сама. «Я не отрекаюсь ни от чего. Мой образ, моя легенда – в них нет никакой фальши. Я люблю делать глупости, пить, быстро ездить. Но я люблю еще многое другое, что ничуть не хуже виски и машин, например музыку и литературу… Писать надо инстинктивно, как живешь, как дышишь, не стремясь к смелости и «новизне» любой ценой». Великая Франсуаза никогда не изменяла себе, никогда не жалела о том, что сделала, и никогда не зависела от чужого мнения. Возможно, поэтому она и стала кумиром миллионов людей во всем мире.

Франсуаза Саган

Публицистика

Похожие книги

Ислам и Запад
Ислам и Запад

Книга Ислам и Запад известного британского ученого-востоковеда Б. Луиса, который удостоился в кругу коллег почетного титула «дуайена ближневосточных исследований», представляет собой собрание 11 научных очерков, посвященных отношениям между двумя цивилизациями: мусульманской и определяемой в зависимости от эпохи как христианская, европейская или западная. Очерки сгруппированы по трем основным темам. Первая посвящена историческому и современному взаимодействию между Европой и ее южными и восточными соседями, в частности такой актуальной сегодня проблеме, как появление в странах Запада обширных мусульманских меньшинств. Вторая тема — сложный и противоречивый процесс постижения друг друга, никогда не прекращавшийся между двумя культурами. Здесь ставится важный вопрос о задачах, границах и правилах постижения «чужой» истории. Третья тема заключает в себе четыре проблемы: исламское религиозное возрождение; место шиизма в истории ислама, который особенно привлек к себе внимание после революции в Иране; восприятие и развитие мусульманскими народами западной идеи патриотизма; возможности сосуществования и диалога религий.Книга заинтересует не только исследователей-востоковедов, но также преподавателей и студентов гуманитарных дисциплин и всех, кто интересуется проблематикой взаимодействия ближневосточной и западной цивилизаций.

Бернард Луис , Бернард Льюис

Публицистика / Ислам / Религия / Эзотерика / Документальное
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945
Захваченные территории СССР под контролем нацистов. Оккупационная политика Третьего рейха 1941–1945

Американский историк, политолог, специалист по России и Восточной Европе профессор Даллин реконструирует историю немецкой оккупации советских территорий во время Второй мировой войны. Свое исследование он начинает с изучения исторических условий немецкого вторжения в СССР в 1941 году, мотивации нацистского руководства в первые месяцы войны и организации оккупационного правительства. Затем автор анализирует долгосрочные цели Германии на оккупированных территориях – включая национальный вопрос – и их реализацию на Украине, в Белоруссии, Прибалтике, на Кавказе, в Крыму и собственно в России. Особое внимание в исследовании уделяется немецкому подходу к организации сельского хозяйства и промышленности, отношению к военнопленным, принудительно мобилизованным работникам и коллаборационистам, а также вопросам культуры, образованию и религии. Заключительная часть посвящена германской политике, пропаганде и использованию перебежчиков и заканчивается очерком экспериментов «политической войны» в 1944–1945 гг. Повествование сопровождается подробными картами и схемами.

Александр Даллин

Военное дело / Публицистика / Документальное