Не ум.ru

Сестра злилась на маму и закатывала скоротечные, как польско-литовская война девятьсот двадцатого года, домашние скандалы. Тысяча девятьсот, разумеется. Это я к тому, что есть люди, подозревающие наличие двух государств уже в девятьсот двадцатом до нашей эры. А России тогда еще не было. И от этого, я так полагаю, весь нынешний сыр-бор, который никому, кроме сыро-боро-варов, не очень интересен. Если только лыко не ложится в строку. Ну что за язык! Нельзя же на таком думать. Как позавчерашнего переел. Русского сплясать… Только остаётся.

– Ма, ну как ты можешь?! – заводила сестра честный и чувствительный патефон.

– Правда должна доминировать в жизни, дочь. Это надо понимать и принимать. Иначе жизнь станет лживой.

– Мама, я умоляю, прекрати читать средневековых британцев.

– А ты строить из себя взрослую.

Теперь мы, брат и сестра, – «два мешочка, полных бабушкиных разочарований». Так образно выражается моя дочь. По-видимому, в ее голове разочарование сыпуче. Или из кусков.

«Такие, – говорит, – даже нелюбимой родне не засовывают в рождественские носки. Ну… в те, что развешивают в ночь перед Рождеством на каминных полках. Там, где с незапамятных времён люди семьями чинно празднуют Рождество. В свой срок. Где кроме искренних чувств и умения раз в году потерпеть есть камины и большие, в прямом смысле безразмерные, специально для рождественских даров, вязанные носки».

Говорил же, что ей надо писать.

Я часто в мечтах видел себя в таком доме, но из гостей приходили в голову, а не в дверь, только сестра, дочь и внучка. Иногда Кимыч. По большому счету, можно было бы и без гостей. Камина уже было бы достаточно. Мечты XXL – это не для меня. XS – вот моё.

На Рождество я, неверующий, вообще богохульник, зажигаю свечу и накрываю ее игрушечным керамическим домиком с заснеженной крышей. Возможно, во искупление. На месте господа – хорош скромняга?! – хмыкнул бы: «Слишком просто решил отделаться». Чувствуете, как вознёсся?

Домик маленький, весь неровный, добрыми руками деланный, и эта доброта важнее пропорций. Он чем-то напоминает неудавшийся пряник. В маленьких окошках трепещет огонёк свечи, и кажется, что там живут. Хомячуре, скорее всего, тоже видится нечто подобное. Он смотрит неотрывно, как заворожённый. Точь-в-точь как я. Только в его глазах отражаются огоньки, а в моих – воспоминания о не случившемся, но желанном. Это мои представления, фантазии. А возможно, что мы с Хомячурой оба произошли от аквариумных рыбок. Они могут думать о чем угодно разном, при этом упёрто пялиться в стекло и выглядеть совершенно бездумными.

Чего ж удивляться, что по ночам меня, дурака непонятливого, пожарами кормят? Огонь всегда к воде тянет. И ее к нему. Огненная рыбка. Хелфричи. Nemateleotris helfrichi, если очень по-умному.

Nema, нема, нету, нет… – самая важная часть этой белидерды.

Это не отрицание, а утверждение от отсутствии. Признание.

«Об отсутствии чего?»

«Какая разница… Умысла? Смысла? Идеи? Всего».

А я, старый мудак, на старый диван грешу. На кочегарку. Или где там ее, горячую воду, делают для батарей? И для кранов тоже. Которые безбожно текут или божественно подтекают. Не потому, что открыты.

Мне раньше в голову не приходило, что ночные кошмары и бесконечную суету через весь сон можно, оказывается, понимать как поощрение. Если наяву бредить, что ты аквариумная рыбка. Только я ни наяву, вообще никак не она, ебёнать! Вот же уроды! Нашли себе на забаву огнепоклонника. Кому только доверяют выдумывать сны человеческие?! Сплошное разочарование. Ну как в таком раздрае во что-либо уверовать? Только и остаётся, что повиниться в очередной раз перед Господом нашим, не веруя. И даже со скрытым вызовом за выпендрёж. Это ведь по-людски вспомнить о Всевышнем, когда кругом полная жопа. Если же все хорошо и по плану – то это, конечно же, от способностей наших и умений, дарованных, надо полагать, природой. Бог и природа сейчас не вместе. Он испокон веку что хочет делает, а природа только сейчас отвязалась, и, похоже, всерьёз. Но разумнее в этой истории всё же держаться более древней традиции самоуправства. Слишком цинично?

Мне вообще кажется, что с самым глубоким поклоном к богу однажды приходят именно что завзятые циники. Надо только нарваться разок. Не богу, ясное дело. Циникам. Мир переворачивается у них в головах. Цинизм – тема узкая, и мир неожиданно зависает наподобие качелям, достигшим верхней точки и вдруг замершим, что-то заржавело, застыло, прикипело… А вы в лодке, вниз головой. Руки слабеют позже коленей, но это уже не важно, это всего лишь последовательность сдачи позиций. А вниз, к безбожию, вообще ко всему прошлому падать так страшно, так не хочется… Угадайте, откуда я это знаю? Но, свинья неблагодарная, до сих пор не могу заучить «Отче наш». По книге воспроизвожу без ошибок, а по памяти – сам бы себя придушил.

По-моему, перспективы, нарисованные мною для циников, разумеется не для всех, справедливы никак не меньше, чем моя же гипотеза, что вкусное безалкогольное пиво под силу сварить только династическому пьянице в мёртвой завязке.