(Не)упокойся с миром

Юноша, завороженный и покоренный незнакомкой до глубины души, подошел к ней. Пара мохнатых псов повела ушами при его приближении. Один угрожающе зарычал. Девушка обернулась на Мираса, посмотрела, немного нахмурившись и удивленно приоткрыв пленительные губы. Будь парень живым, он бы тотчас умер, наверное, на месте. Ее глаза казались бездонными озерами. Длинные ресницы оттеняли фарфоровой гладкости щеки.

— Кто ты? — спросила незнакомка самым чарующим голосом.

— Ты видишь меня? — едва выдавил из себя Мирас.

— Да! — выдохнула она.

— Я Мирас, о госпожа души моей! — ему хотелось говорить так, как писалось в старинных сказках. — Как твое имя?

— Далила, — девушка застенчиво улыбнулась, чем еще больше смутила бедную душу Мираса.

Она настолько же соответствовала его мечтам и представлениям о предсказанной суженной, насколько Амаль противоречила им. И тем не менее, эта встреча произошла слишком поздно. И это разрывало Мираса на тысячу стонущих кусочков.

Далила протянула руку, словно намереваясь прикоснуться:

— Ты сон мой, Мирас?

— Да, — заново отравленный невыразимой печалью ответил юноша.

— Еще при моем рождении гадалка предсказала мне, что единственный возлюбленный мой придет ко мне, — колокольчиком прозвенели слова девушки. — Я не знала, что встреча наша случиться во сне.

Мирас оттер бегущие по щекам слезы.

— Мне тоже была напророчена встреча с моей суженной, с которой мне суждено пройти оба мира — земной и вечный, — с дрожью в голосе проговорил он.

— Так отчего же ты плачешь? — шагнула к нему ближе Далила.

Ему хотелось приникнуть к её устам, вдохнуть запах кожи, насладиться живым теплом, позволить себе неизведанное доселе наслаждение. Девушка манила его, как огонь мотылька. Неслышно обещала, что выбери Мирас сейчас остаться с ней — и ему дозволят это. Он останется рядом со своей возлюбленной, станет тенью ее, хранителем, невидимым людьми, и познает великое счастье.

12

Амаль дошла до быстрой реки. Та перекатывала течением своим камни, играла ветвями плакучих ив и дарила свежую прохладу. Девушка вспомнила речушку, к которой выводил ручей, протекавший близ охотничьего домика. Отец научил там Амаль плавать. Он позволял раздеваться дочери донага и плескаться шаловливой рыбкой. Она знала, отец не смотрит, но была уверена, что начни тонуть, и он кинется на помощь, поэтому абсолютно не испытывала страха. Еще родитель учил запускать дочь блинчики камнями. Его — прыгали далеко, как лягушки, а ее плюхались тут же, у берега. Но это времяпрепровождение казалось настолько полным, беспечный и счастливым, что не оставалось повода огорчаться.

Погрузив пальцы в воды этой реки, Амаль не ожидала, что ощутит что-то схожее, ведь рядом не было любимого отца. Однако пальцы приятно защекотало, вызвав улыбку на губах. Под руку попался гладкий плоский камень. Достав его, девушка запустила блинчик. Камень запрыгал по поверхности: раз, второй, пятый, восьмой, десятый. От берега до берега было неблизко. Но камень легко преодолел это расстояние. Амаль завороженно следила за ним глазами. Ей просто не верилось, что такое вообще возможно.

Когда камень, наконец, утонул, девушка подняла глаза и заметила стоящую под сенью ивы фигуру. Амаль еще не осознала, кого именно видит, но по щекам уже потекли слезы, размывая мир.

Этого просто не могло быть! Хотя, о чем она! Они же оба здесь, в Вечном Мире! А все служители красноречиво рассказывают о предстоящих встречах. Пожалуй, это единственное, чего боялась Амаль, делая тот глоток, что встречи не состоится, потому что ее душа вынуждена будет скитаться по миру живых.

— Отец! — крикнула девушка изо всех сил, словно боясь, что тот прямо сейчас развернется и уйдет, не дождавшись, а потом кинулась в реку.

Если у берега та казалась теплой и спокойной, то уже в паре метров вода обжигала холодом, сковывала члены, и вдобавок так и норовила отнести в сторону от заданного маршрута. Амаль гребла изо всех сил, но очень мешала мокрая одежда, юбки опутывали ноги, тянули на дно. Приходилось сопротивляться всему: течению, холоду, панике, мельтешащей в сознании. Девушка зря посмотрела вглубь, надеясь увидеть камушки на дне, водоросли и рыбешек. Там разлилась тьма, зовущая, терпеливо ожидающая, пока Амаль окончательно выбьется из сил.

Она твердила себе: нельзя, не сдавайся, тебя ждут, видят, если станет совсем плохо, то отец нырнет в воду и спасёт. И эти мысли поддерживали, помогали преодолевать расстояние. Уже почти у берега Амаль взглянула на то место, где увидела отца… И тьма разверзлась под ней: там никого не было. Может изначально померещилось? Игра света и тени? И Амаль зря вообще вошла в эту реку?

Руки и ноги одеревенели. Мокрое платье стало тяжелее железа. Тело пронзила боль. Некому помочь. Амаль опять одна. Никто не протянет руку, не обнимет, не поддержит. Никто не внушит надежду, что будущее есть. Некому. Сказки служителей оказались только сказками.