Не властью единой

Вот снова стон! Уже совсем близко… Сотник приподнялся, выхватывая из-за пояса нож… И тут же ухмыльнулся, сплюнул, подавив смех… Стоны-то повторились… Ритмично! А вот и снова визг… Довольный такой…

Секс так секс, чего уж! Видать, изголодался Илмар… или эта его краля, Зарка. Что ж, сейчас намилуются, тогда и… Впрочем, похоже, уже!

Хмыкнув, Миша нагло заглянул под навес:

– Ну, здравствуйте, что ль! До села далеко ли?

– Дак это… верст семь… – хлопнула глазами девчонка. Юная дева, темноволосая, белокожая, стройненькая, с большой упругой грудью, обернулась в объятиях столь же юного любовника – темноволосого, смуглого, чем-то похожего на Ермила. Оба – голенькие, счастливые… и – слегка удивленные. Даже, можно сказать, не слегка…

Ну и колоть их, пока тепленькие, покуда не соображают почти ничего!

– Вообще-то я Илмара ищу, – сотник по-хозяйски уселся у входа, скрестив ноги. – Он мне куну должен… Две! Где Илмар-то? Люди сказали – здесь…

Чернявенький отрок как-то потускнел взглядом и, оставив девушку, потянулся к одежке. Зарка же ничуть не стеснялась – да перед каждым незнакомцем стесняться, была нужда! – потянулась бесстыдно, показывая гибкое красивое тело – будто хвасталась… Так ведь и хвастаться было чем! Усмехнулась, сверкнула глазищами карими:

– А пес его знает, где Илмар. Давно уж мы с ним не дружимся. И сюда он не приходил.

Ни страха в голосе, ни удивления… Скорее, легкая досада – мол, мужик, что ты пялишься-то? Получил ответ, так ступай!

– Это Илмар-лешак, что ли, с тобой хороводился? – натянув рубаху, скучным голосом осведомился чернявенький.

Девица вмиг скрестила на груди руки – с видом оскорбленной невинности:

– Да, было. Но – давно. И я тебе о том говорила сразу.

– Правду она говорит. Ну, было и было, – поднимаясь на ноги, усмехнулся Михайла. – Подумаешь, с кем не бывает? Тем более до тебя еще… А ты, если любишь, так принимай, какая есть!

– Во! – Зарка аж подскочила. – Слышал, что люди умные говорят? Странники… Вы, дядечка, может, пить хотите? Так у нас квасок есть…

Миша закашлялся. Да, конечно, он выглядел старше своих шестнадцати, но вовсе не настолько, чтобы молоденькие девчонки называли его дядечкой!

– Ладно… давайте ваш квас!

Девчонка поднесла крынку лично… едва не уперлась грудью. Не одевалась, бесстыдница, наоборот, дрожала вся. Как молвила бы сейчас Добровоя: ясен пень – хотела еще!

– Ну, не буду вам мешать…

Возвратив крынку, сотник вновь осведомился об Илмаре. Похоже, слухи о том, что лешак подозревается в убийстве боярича и его ближнего воеводы, до сих мест еще не дошли и дойдут еще не скоро. Если только кто-то невзначай забредет… Или – люди Торопа будут искать специально.

– За квасок – благодарствую! Пойду, пожалуй. Говорите – семь верст?

– Да, тут прямо по тропке. Через ручей.

Простившись, Михайла зашагал к тропе – прямо по лугу, мимо пасущихся коз, заботливо привязанных к обглоданным кусточкам. Дул теплый летний ветерок. Средь терпкой зелени трав желтели рассыпным золотом одуванчики, купавницы, лютики. Пах сладким сиропом ярко-розовый клевер, прятались в землю зеленые медвежьи ушки, рядом колыхались высокие желто-синие соцветия – иван-да-марья. Все «иваны» – синие, все «марьи» – желтые. А вон, чуть ближе к лесу – фиолетово-пурпурный кипрей. А бабочек вокруг сколько! Пестрые, белые, лимонно-желтые… Словно бы вспорхнули да поднялись вдруг в воздух все луговые цветы. Ну надоело им в траве хорониться – вот и взлетели! Поближе к солнышку, к высокому бирюзовому небу.

– Дядечка!

Мишу нагнал парнишка. Тот самый – любовничек.

– Я это… Я про Илмара кое-что ведаю.

– Ну так и мне поведай, мил человек!

– Вот! Так и Зара велела…

«Велела»! О как… Не попросила – велела. И парень бегом бросился исполнять. Ох, женщины, женщины… что ж вы с мужиками делаете?

– Тебя звать-то как?

– Митрием кличут. Из рода…

– Ну, Дмитрий, выкладывай, – быстро перебил сотник. – Что ты там хотел рассказать?

Ага! Оказывается, любвеобильный лешак хороводился и с родной сестрой Дмитрия. Правда, встречались они не долго, расстались, после того как Илмар в запалке обозвал полюбовницу «русалкой»… или «кикиморой»… Как бы то ни было, девица оказалась обидчивой и лешака враз прогнала, несмотря ни на какие достоинства. Как, в принципе, и должна бы поступать каждая уважающая себя женщина.

Должна бы… Однако немногие на это отваживаются. Еще там, в своей родной эпохе, собрались в кубрике у радиста, на судне. По чуть-чуть выпили, зашел разговор… О чем говорили? О чем мужики говорят? Тем более в плавании? О работе, конечно… ну, а затем и о них – о бабах, о женщинах… Еще неженатого радиста все занимал вопрос о женской привязанности. Ну ведь посмотришь – вполне симпатичная, не старая еще, ухоженная вся… а рядом кто? Да какой-то чертов нищеброд-алкоголик, который эту вот раскрасавицу еще и бьет! Да ладно бы в сексе был дока – так ведь нет! Импотент почти – один-два раза в месяц, и то со скрипом, ага. И зачем с таким жить? Чтоб не остаться одной? Или потому что «его, дурака, жалко»? А себя-то не жалко, а? Вот уж поистине, женская душа – потемки.