Не властью единой

– Хм… – здоровяк задумчиво взлохматил бурую бородищу. – Нынче навряд ли кто… В городе на Яблочный спас были, не так и давно. Хотя… об этом не худо б сестрицу спросить. Вон она, сейчас и подъедет.

Миша повернул голову: из-за ореховых зарослей показалась конная процессия, человек шесть, с двумя псами. Впереди, на белом коне, похожая на прекрасного отрока дева в мужском платье – рубахе и портах. Рубаха из дорогой ромейской ткани, с богатой вышивкой, цвета первой весенней травки. Изумрудного цвета порты, изящные сафьяновые сапожки, темно-голубой плащ, застегнутый на правом плече золотой фибулой. Белокурые пряди выбились из-под охотничьей шапочки, украшенной длинным фазаньим пером.

– Ну, вот она, наша госпожа.

Ничего себе! Сотник удивленно моргнул: уж совсем не так представлял он себе хозяйку здешних мест. Было чему удивляться – вместо властной осанистой Кабанихи этакая вот фитюлька! Хрупкая блондиночка, худенькая, и рост – метр с кепкой. Ручки-ножки тоненькие, талия – сейчас на ветру переломится! Впрочем, не анорексичка, нет – этакая городская девочка-моделька с тоненькими ручками-ножками и почти без груди. Такая же «вешалка», как и Добровоя, только поизящней… Что же касается возраста… на тридцатник вдовица точно не выглядела, так, лет на пятнадцать…

– Здрава будь, госпожа! – дождавшись, когда Костомара подъехала, Михайла поклонился, а следом за ним – и все его люди.

– И ты будь здоров, путник.

Милое личико, тронутое золотистым загаром, сурьмяные брови, тонкий породистый нос, губки… пожалуй, чуть тонковаты, но это красотку ничуть не портило. А ресницы какие! Глазищи большие, серовато-зеленые, с этакими золотистыми искорками. Да уж – красива, ничего не скажешь… В такую влюбиться можно… Запросто! Что ж до сих пор замуж никто не позвал? Хм… Может, кто и звал – да оно ей надо? Так она – полновластная хозяйка, что хочет, то и воротит, а будет муж? Не-ет, есть такие женщины, для которых свобода – превыше всего. Похоже, вдовица-то как раз из таких. Зачем ей муж? Стеснять только будет. Уж куда лучше любовник… или даже любовники… Такой-то красотке стоит только перстом поманить.

Между тем подъехавший ко вдовице бородач – братец – что-то негромко ей говорил, время от времени кивая на путников. Выслушав, Костомара перевела взгляд на Горынку:

– Кузнец! А я тебя и не узнала сперва. Что, говорят, продал ты свою кузню?

– Продал, госпожа, – грустно улыбнулся Коваль. – Люди Торопа-старосты и купили. За две дюжины гривен.

– Ну-у, это ты, братец, продешевил… Я бы больше дала. Правда, ненамного.

Вот вроде бы улыбалась вдовица, а глаза остались серьезными: холодными, цепкими. Ой не нравился Мише такой взгляд, ой не нравился!

– Так ты, мил человек, говоришь – подмастерье? – закончив беседу с Ковалем, Костомара внимательно посмотрела на Михайлу. – А ну-ка, покажи-ка ладони!

– Пожалуйста, моя госпожа, – повел плечом сотник. Подошел поближе, показал…

– Цыть! – кто-то из свиты утихомирил собак.

Вдовица прищурилась:

– Вижу, вижу – мозоли… Только больше похожи на те, что от рукояти меча! Как у братьев моих, у воинов… Да и взгляд твой… это не взгляд простолюдина! Говоришь, из Ясенева? В Туров? Ну, коли в Туров – иди. А на моей земле такие подозрительные люди без надобности. Время до вечера вам, чтоб отсюда убраться. Потом пускаю псов… и воинов.

Сурово! Хотя… могла бы ведь и просто убить. Так, от греха подальше. Ясенево далеко, за подозрительных чужаков вряд ли кто спросит. Единственное – Горынко Коваль. Он-то вроде как не чужой… Ну, значит, просто парню не повезло бы.

– Я понятно изложила?

– Вполне.

Ишь ты, какой слог! Вероятно, не только требник читала… А люди-то, люди ее – как подобрались все! Даже бородачи – братья. Боятся свою хозяйку, слушаются.

– Правда, сразу вы не уйдете – все новости мне расскажете.

– Ну, это завсегда пожалте! – сотник пригладил бородку и, посмотрев прямо в глаза сидевшей в седле вдовице, продолжил уже гораздо тише: – Только новости-то у нас дурные… Такие, что хорошо бы – с глазу на глаз.

– Дурные? Егор, братец, лучников – вон к той опушке! – тут же распорядилась Костомара. – Остальным тут ожидать.

Вот теперь голос ее звенел вполне по-командирски: со стальными нитками, уверенно и грозно. Да что там голос, вся свита так была выдрессирована – достаточно пальчиком шевельнуть!

– Ты про лучников понял? – красотка спешилась ловко и быстро, без всякой посторонней подобострастной помощи.

Насчет лучников Михайла молча кивнул. Уж понял, не дурак. Лучников – к опушке… Стало быть, там и разговор. И ежели что…

На опушку пошли прямо по лугу, по высокой траве, подернутой седоватой пеной пастушьей сумки и золотисто-желтой россыпью лютиков. Трава расступалась неохотно. Бил по рукам кипрей. Сотник шел первым… за ним – Костомара. Где были лучники? Наверняка уже выбрали удобное место.

На лесной пушке, в тенечке под старой разросшейся ивой, лежал поваленный бурей ствол. На него и уселись.

Длинные ресницы вдовицы нетерпеливо дернулись:

– Ну?

– Вчера убили боярича Юрия. С ним погиб дядька Медведь, – буднично сообщил сотник.