Не возжелай мне зла

Последние слова он произносит с трудом, вся уверенность в себе на глазах испаряется. Понятно, он видит, что я хмурю брови, но, если честно, мне, как это ни смешно, чрезвычайно приятно сейчас видеть его, остается только взять себя в руки и улыбнуться. Что я и делаю. Плевать, что щека болит, я улыбаюсь, и, словно по волшебству, вся его неуверенность куда-то исчезает. Он тоже улыбается, и я чувствую, как от шеи к щекам поднимается горячая волна и лицо мое вспыхивает.

– Я сегодня должна ехать к брату, но… Да! Я проголодалась.

– Отлично.

Он кивает, глядя на меня доброжелательно-оценивающими глазами, и, я чувствую, сердце у меня начинает биться чаще.

Ну надо же, проделал весь этот путь, чтобы только встретиться со мной, причем не в качестве полицейского. Не означает ли это, что я ему нравлюсь?

Приятная мысль. Я снова улыбаюсь, рот до ушей, и слышу голос администратора, она просит забрать чемодан. О’Рейли помогает мне донести его и сумку с подарками до машины, и мы грузим все в багажник.

– Я знаю одно местечко, два шага всего, – говорю я, – там можно неплохо перекусить.

Идем рядом и в ногу по каменному мосту через реку.

– Здесь прошло ваше детство? – спрашивает О’Рейли.

– Нет. Мы жили на ферме, ближе к побережью, – машу я в сторону океана. – Вон там, на западе, – Коннемара, одни скалы и торфяные болота, там выращивали наших знаменитых выносливых лошадей. Люди в Коннемаре все еще говорят на ирландском. А вон там, к востоку от реки, добывают пористый известняк. И болот меньше, и местность не такая гористая. – Я умолкаю. Он смотрит на меня и улыбается. – Что, очень похожа на экскурсовода?

– Нет-нет! Все отлично. Просто вижу, что вы любите эти места.

– Для отпуска лучше места не найдешь, но жить здесь постоянно… Это не для меня. Вот для художника, человека искусства здесь просто рай. В масштабах всей страны в театр, например, ходит не больше четырех процентов населения. А у нас в Голуэе, пожалуй, пятнадцать наберется. Это город для людей творчества, для музыкантов, для тех, кто умеет что-то сотворить руками. А я здесь чужая, мне здесь делать нечего.

Поворачиваем за угол и, словно в подтверждение моих слов, идем мимо торговых рядов, заваленных произведениями искусства и ремесел, а вот и парочка уличных музыкантов, играют в основном ирландские народные мелодии.

Стоим и слушаем, потом идем дальше.

– Я обожаю открытые пространства, и погода мне вполне по душе, но, если честно, всегда хотела уехать отсюда. – Толкаю дверь в кафе с баром; интерьер вполне в современном стиле. – Это довольно известное заведение. Дороговато, конечно, но, чтобы иметь представление, побывать здесь стоит.

О’Рейли останавливается, смотрит в огромное окно, сквозь которое виден залив как раз в том месте, где озеро Лох-Корриб перетекает в Атлантический океан, смешивая соленую и пресную воду в невообразимый коктейль. Ярко раскрашенные лодки самых разных размеров разноцветными крапинками стоят на якоре.

– Сказочный вид, – произносит он. – Хочется самому стать рыбаком.

Он следует за мной к столику, к нам подходит официантка. О’Рейли заказывает горшочек мидий, я – салат с семгой, и первые минут десять мы беседуем о прошлом Голуэя, о том, что ждет этот город в будущем. Сейчас он переживает экономический спад, строительные организации, которые еще недавно активно здесь работали, разоряются.

– Ваш брат занимается фермерством? – спрашивает О’Рейли, ставя локти на стол.

– И очень успешно!

Рассказываю про ферму отца, который работал от зари до зари и едва сводил концы с концами.

– А вот у Деклана на тех же самых землях бизнес процветает. Он стал заниматься экологически чистым сельским хозяйством еще до того, как оно вошло в моду, и теперь на рынке его продукция считается лучшей. Они вдвоем создали на своей ферме нечто потрясающее.

– Похоже, вы очень гордитесь братом.

– Еще бы. – Я гляжу в окно: фотограф расставляет треногу, чтобы снять вид на залив. – Фил часто дразнил меня, говорил, что я боготворю брата, сделала из него кумира, а я и вправду боготворю его, потому что он, когда я была маленькая, заменил мне отца. Да и сейчас я им восхищаюсь.

– И вы хотите рассказать ему все, что с вами стряслось за последнее время?

– Да.

– Все без утайки?

– Про смерть Сэнди Стюарт он знает.

– А про остальное? – О’Рейли смотрит на меня с вызовом.

Я секунду молчу.

– А что остальное?

– Например, про соглашение, которое вы заключили с Кирсти.

Так. Кажется, я рано радовалась. Похоже, О’Рейли явился не ради моих красивых глаз, а по службе.

– Так вы притащились сюда поговорить про Кирсти?

– Нет. Не хотите о ней, и не надо.

Отворачиваюсь и гляжу в окно, давая понять, что тема закрыта. Но его запугать не так-то просто.

– Значит, она узнала ваш секрет? – (Смотрю на него и молчу.) – Ей, похоже, есть чем шантажировать вас, иначе зачем было приглашать ее в ресторан на обед с журналистом.