Не возжелай мне зла

– Что ты здесь делаешь? – спросила я, хотя прекрасно понимала, что Дайармейд со своей бандой может оказаться где угодно.

Дело в том, что Дайармейд с Финном состояли в шайке юных мародеров и грабителей, которых повышибали из всех местных пабов.

– А ты что тут делаешь? – ответил он вопросом на вопрос.

Я выдернула руку и повернула обратно.

– Мне надо вернуться, найти Гейба.

Он схватил меня за волосы и рванул назад:

– При чем тут Гейб?

– Он мой парень, если хочешь знать.

Он снова с силой дернул меня.

– Ой, больно! Прекрати!

Попыталась освободиться, но брат держал меня крепко.

– Признавайся, ты с ним трахалась? Говори!

Я не ответила, но по моему лицу он и так все понял, и кулак его просвистел в дюйме от моей головы.

– Ах ты, потаскуха! – Он схватил меня за плечи и стал трясти. – Стой на месте и не двигайся, понятно? Стой и не двигайся, слышишь, сучка!

Он свистнул Финна, тот сбегал за машиной, и они отвезли меня к Деклану. Домишко у него был маленький, всего две спальни, стоял на склоне холма. Дайармейд ворвался без стука, волоча меня за собой. Эйслинг сидела у камина (сестра ее, Дейрдре, родила недавно мальчика, и Эйслинг вязала для него крохотную голубенькую кофту), и когда мы ввалились в комнату, она вскочила со стула.

– Скарлетт! Откуда ты? В чем дело?

Но я только плакала навзрыд и не могла сказать ни слова. В машине Дайармейд ругал меня на чем свет стоит, обзывал грязными словами, совсем как наша мать.

– Где Деклан? – рявкнул Финн.

– Его нет дома, – ответила Эйслинг, взяла меня за руку и подвела к камину погреться.

– Придет, расскажи ему про эту… – прошипел он, злобно ткнув в меня пальцем. – Блядует, сучка, задницей вертит по всей деревне.

– Что ты такое говоришь, – спокойно сказала Эйслинг. – Как у тебя язык повернулся, да еще о своей сестре? Ты этот свой поганый язык попридержи! – Она отчаянно замахала на братьев руками. – Ну-ка, убирайтесь отсюда оба! И не приходите, пока не научитесь разговаривать как приличные люди, понятно?

Эта маленькая женщина говорила так властно, что братья сразу замолчали, пулей выскочили из дома, сели в машину, и только мы их и видели, я даже «Аве Мария» не успела сказать.

– Господи, – прошептала Эйслинг, обняв меня за плечи. – Сколько шума перед самой субботой! Деклан скоро придет, а ты пока прими горячую ванну и согрейся у огня.

И снова я послушно сделала все, что было велено, и когда уже вытиралась, пришел Деклан. Я слышала его голос в гостиной, он что-то тихо бормотал, а Эйслинг говорила громко, словно успокаивала его и утешала. Я поняла, что он встретил Финна с Дайармейдом, и они рассказали, где меня нашли и с кем я была. Я вышла из ванной комнаты в ночнушке и в халате Эйслинг, а на ноги надела толстые носки Деклана. Брат крепко обнял меня и долго прижимал к себе, я снова заплакала.

– Послушай, Скарлетт, тебя ведь могли серьезно ранить. Не стоит гулять с такими мальчиками, как этот Гейб Дагген. Он такой же, как Дайармейд и Финн, даже еще хуже.

– Нет, он совсем не такой! Он добрый, он меня любит!

– Он опасный человек! Обещай, что больше никогда с ним не встретишься.

– Не могу!

– Нет, пообещай, Скарлетт, прошу тебя!

И я пообещала, потому что еще ни разу не видела, чтобы он так огорчался, и мне невыносима была мысль, что это из-за меня. Я так и не узнала, что он сказал родителям, но я ушла от них и перебралась к Деклану. Эйслинг училась в Дублине и приезжала только раз или два в месяц. Так что в доме жили только мы с Декланом да еще собака по кличке Капитан, старая овчарка, полуслепая, но очень добрая, она всегда весело виляла хвостом. У Деклана я поняла, что такое настоящее счастье. У нас всегда на столе был суп с хлебом и тушеное мясо с овощами или рисом, а когда приезжала Эйслинг, я старалась не очень ревновать ее к брату. А уж она была со мной сама доброта, я ей до сих пор благодарна за то, что во время кратких своих приездов находила время и на меня.

– Ведь это ты поделилась со мной своим братом, понимаешь, Скарлетт? – говорила она. – Деклан все мне рассказал про тебя: как ты родилась, как ты все время улыбалась, как радовалась, когда он сажал тебя рядом на трактор.

Эйслинг то и дело обнимала меня, она вообще любила обниматься.

– Деклан души в тебе не чает, ты же знаешь.

Однажды Деклан сводил меня к сестре Мэри-Агнес и попросил позаниматься со мной после уроков. Эйслинг она приходилась тетушкой, а у нас в классе преподавала биологию. И та сразу согласилась.

– Ты ведь способная девочка, Скарлетт Оливия Нотон, – сказала она, усаживая меня в кресло. – Господь одарил тебя многим, не стоит растрачивать это попусту.

– Мне кажется, я больше не верю в Бога.

– Скарлетт Оливия Нотон! – воскликнула она, и рука ее сжала распятие на груди. – Как можно так говорить? Неужели мне придется побеседовать с твоими родителями?

– Нет, сестра. Не надо, сестра. Простите меня, сестра.

– Вот так-то лучше. Господь благ, Он верит в тебя, так что давай не будем больше говорить об этом.

Она потянулась к полке и стала снимать с нее книги, передо мной оказалась такая большая стопка, что и не унести.