Не здесь и не сейчас

Это необъяснимое и непрошибаемое упрямство вызывало у Максима приступ бешенства. Ни слова не говоря, он выбежал из квартиры, громко хлопнув дверью.

Через несколько дней он привёл в дом чрезвычайно жизнерадостное и очаровательное в своей неловкости существо с тяжёлой, скроенной как бы на вырост, шкурой. Привёл, втайне надеясь, что Таня растает, увидев такое чудо, и всё у них наладится.

Он предложил назвать собаку Мартой, Таня равнодушно пожала плечами, а вот Марте имя очень понравилось. Впрочем, ей (в точности, как одному известному персонажу, вышедшему из Каляевского спецприёмника) нравилось решительно всё. Жизнелюбие Марты было настолько заразительным, что уже на следующий день Макс не понимал, как он до сих пор мог жить без этой никогда не унывающей собаки.

6

После покупки Марты отношения с Таней стали исчерпываться молчаливым сосуществованием в течение дня и бурным, но тоже бессловесным, сексом по ночам. Этими еженощными упражнениями Максим, который придавал сексу огромное значение и считал его едва ли не смыслом существования, как бы доказывал: он, Макс, находится в неплохой форме, и ему будет что предъявить, когда он по-настоящему влюбится в ту, которая ответит взаимностью. Ведь если прежде он лишь изредка позволял себе усомниться в своём будущем с Таней, то теперь он не верил в него ни единой минуты.

«За последние полгода самые приятные моменты — ждать, когда что-нибудь интересное по телевизору будем вместе смотреть. Зимнюю олимпиаду, например, или какой-нибудь „Твин Пикс“. Вот, пожалуй, и всё, что нас сейчас объединяет. Сидеть, уткнувшись в экран, и понимать, что больше ничего не будет? Видеть в телевизоре Екатерину Гордееву[69]

и знать, что со мной ничего подобного никогда в жизни не случится, что никогда не появится у меня такой девушки? Нет, я понимаю, что и я далеко не Сергей Гриньков… Но дело же не в звёздности и даже не во внешности, а в чувствах, в эмоциях. Я бы и в Таню влюбиться смог, она вполне привлекательная. Но только при условии, чтобы я каждый день чувствовал, что она сама в меня влюблена, что я ей интересен. А этого ведь наверняка не будет. Не такой она человек, чтоб чувства проявлять, даже если они у неё появятся. Да ещё подавленность её нынешняя, упрямство непонятное… Нет, тут без шансов. Так и что ж мне теперь — до конца жизни по ночам водку на кухне под „Queen“ пить и Станиславу вспоминать? Я бы сейчас выпил, кстати».

Примерно так можно было бы описать то, о чём каждую ночь думал Максим, часами глядя в стену после секса с Таней. Однако ни к каким практическим выводам и уж тем более действиям эти размышления не вели — жизнь продолжала катиться по инерции, незаметно затягивая его в затхлое болото безразличия, изредка нарушаемого умильными выходками Марты. Поэтому когда Белкин позвал его с собой в новую командировку, Макс очень обрадовался. Он выпросил в конторе большой аванс с суточными и загадочными «прогонными», оставил почти все деньги Тане, и месяц колесил с богатым и щедрым Белкиным по югу России в поисках зерна.

В ночь перед возвращением Макс стал свидетелем истории, которая надолго врезалась ему в память, перебив впечатления от многочисленных знакомств, переговоров и бурных попоек. Покуролесивший на югах с селянками Белкин решил на обратном пути заскочить в город, где жила его первая жена. «Сына надо проведать, — сказал он, — сыну пятнадцать уже, а я его максимум раз в год вижу». Однако когда приятели добрались до места, выяснилось, что сын в деревне у бабушки.

«Какая хорошая у него была жена. И красивая, кстати. Интересно, почему они разошлись?», — думал Макс, выходя из подъезда после сытного ужина, в финале которого Белкин вытащил его в прихожую и сунул в руку ключи от машины. «Ты покури там пока, — бормотал Белкин, подталкивая его к выходу из квартиры, — скоро уже поедем», но поехали они только на рассвете. Сев в машину, Белкин ударил по газам и полетел из города с такой скоростью, будто сам дьявол, как писали в старинных романах, гнался за ним по пятам. Вырвавшись на трассу, он припарковался у обочины, закурил и посмотрел на Макса. Макс не мог поверить, что видит в слёзы в глазах Белкина, этого записного балагура и неисправимого оптимиста.

— Ну, ты всё понял, короче, — Белкин попытался улыбнуться, моргнул, и слеза из правого, ближнего к Максу глаза, капнула на щёку. — Извини, что ждать заставил. Такие дела, Макс. Такие дела.

— Да, она у тебя очень красивая, — ответил Максим и осторожно спросил: — А зачем вы разбежались, если всё так?