Небо для Баккена (СИ)

С едой тоже было туго. Запасенные сухари и грибы быстро закончились, приходилось разгребать руками снег, скрывающий бледные сухие лишайники. Я знал, что они съедобны, но никогда не пробовал раньше. И хорошо, потому как на вкус эти дары гор оказались омерзительными. Поэтому или по другой какой причине, но есть я не хотел совершенно. Более того, чтобы прожевать и заставить себя проглотить пищу, приходилось делать усилие. А говорят, что оголодавший путешественник готов схарчить все, даже собственные грязные сапоги. То ли очередная походная байка для новичков, то ли у меня еще все впереди.

На третий день пути Баккен добыл горного барана, сам освежевал и разделал тушу.

Я старался не смотреть на окровавленный снег и то, что лежало на нем. Нет, прежде я видел сырое мясо на рынке и на кухне у Гудрун, но там это было просто мясо – чистое, аккуратное. В чем-то даже красивое. И никакого отношения не имеющее к прерванной жизни.

Все же пришлось с ним возиться. Я нарезал мясо маленькими тонкими кусочками, чтобы успело прожариться, пока горит крохотный, в две ладони костерок. Большой плоский, похожий на сковородку камень, о который я споткнулся, снискал не проклятия, а чуть ли не слезы радости.

Подготовленный запас я завернул в подаренный корабельщиками непромокаемый плащ. Вещь будет безнадежно испорчена, но не по карманам же распихивать куски закопченного неаппетитного жаркого.

Уходить со стоянки, где снег был щедро заляпан кровью, пришлось очень быстро – невдалеке меж камней хорошо была заметна серая в темных кольцах шкура. Снежный барс шел за нами вторые сутки. Ночами он бродил вокруг стоянки, по утрам, обернувшись, я различал среди мелькания теней на снегу серый пушистый мех. Совсем близко.

Зверь не нападал и не приближался. Так опытный стражник на базаре следует за подозрительным оборванцем – вроде вовсе не глядит в его сторону, но нет бродяге ни покоя, ни уверенности.

Шпагу я привязал к запястью ремешком. Если барс все же решится напасть, мне может не хватить секунд, чтобы выхватить оружие из ножен. И может недостать сил, чтобы поднять клинок, если уроню.

На помощь Баккена рассчитывать не приходилось. Глядя на бесстрастный лик лилового Дракона, я понимал, что забота его обо мне вызвана не порядочностью и симпатией, а чувством сродни человеческому любопытству. Пойманную мышь, посаженную в лабиринт, тоже кормят, чтобы не окочурилась, прежде чем окончательно надоест. Баккен достиг своей цели и на обратном пути развлекался, наблюдая за стараниями забавного зверька. Словно человеческие вещи в заброшенном доме, перебирал он мои поступки, решения, мысли. Причем последние не обязательно было озвучивать. О себе же и своих сородичах крылатый ящер не говорил ничего. Моя радость хвалила Баккена, но он уже давно был больше Драконом, чем другом Герды.

К концу пятых суток пути ни Баккен, ни даже крадущийся по пятам барс больше не занимали меня. Все силы и помыслы уходили на то, чтобы просто идти.

Шаг, чтобы снова увидеть маму. Шаг – отца. Шаг, чтобы смотреть, как из ладоней Герды разлетается радужное сияние брызг. Как Хельга, раскачиваясь в кресле, играет кончиком толстой золотистой косы. Как Оле, заметив, что я съезжаю по перилам, грозит мне снизу кулаком. Шаг, чтобы снова вдохнуть запах пирогов Гудрун. Чтобы бегать и возиться с Вестри. Чтобы приехать в Къольхейм и сесть у очага в окружении всего клана. Чтобы пройти по Замковой улице в Гехте, здороваясь с соседями, даже со склочной хессой Кёб.

Я шел.

Солнце наконец угомонилось, красным яблоком нанизавшись на острый пик ближайшей горы. Охота ему на меня любоваться, убралось бы скорее вниз, тогда можно будет сделать привал. Чуть ниже угнездился на уступе барс. Что смотришь? Я еще могу двигаться вперед. Я выживу. Я иду домой. К Герде.

Но прежде мы пришли в теплую долину.

Баккен шел впереди меня, и когда он резко остановился, я натолкнулся на жесткий спинной гребень Дракона. С усталым раздражением подумал: чего раскорячился? Я шагал, как механическая игрушка, пущенная по наклонной плоскости, и теперь, чтобы снова начать движение, требовалось лишнее усилие.

А может быть, наконец привал?

Баккен неподвижно стоял, вытянув шею, словно собака, нюхающая ветер. Что могло так изумить невозмутимого, будто камень, Дракона? Надо посмотреть самому, а то так и проторчим здесь невесть сколько времени.

Из-за плеча крылатого ящера что-либо разглядеть невозможно, пришлось протискиваться вперед.

Ничего особенного. Уходящая вниз каменистая тропа и очередной горный пейзаж, которых я навидался уже предостаточно.

Но Баккен вышел из заморозки и теперь от возбуждения только что хвостом не крутил.

«Там тепло! Можно летать. Лететь туда».

Дракон сунулся было на тропу, но тут же остановился, неуверенно переступил когтистыми лапами и как-то жалобно посмотрел на меня.

– Что тебя смущает? Ты ведь уже летал раньше.

«Мало. Тяжело и больно. Старшие говорят, можно опереться на теплый воздух».

– Так и попробуй. В крайнем случае просто шлеп… упадешь. Не самая большая беда.