Неделя ущербной луны

— При чем здесь лодка? — нахмурившись, буркнул Венька, но вовремя спохватился, что Бондарь — хозяин этого цеха и может запросто выставить его, отобрав титановые пластины. — Зачем же такие звезды для лодки? — уже мягче переспросил он и, чтобы человек не обижался, как бы заново оглядел заготовку с белой звездочкой и озадаченно прищурился, заглазно примеряя ее к борту. Нет, ни к чему она там была. — На бронированный колпак разве что приварить ее, — натужно улыбнулся он.

— А колпак зачем? — засмеялся Бондарь. — Лишний же вес.

— А чтобы с браконьерами драться. Тогда уж ружье не ружье — ни одна сволочь не уйдет.

Венька насупился, погладил ладонью холодный металл и вздохнул.

— Это я одному инспектору на памятник хочу приладить.

— Это какому инспектору-то? — с участием спросил Бондарь, присаживаясь рядом на корточки.

— Да от рыбнадзора тут был один… Хороший парень. Толик Симагин.

Венька с умыслом не сказал фамилию сразу, он думал, что так, с растяжкой, известие прозвучит еще горестней, но Бондарь даже не дрогнул, не удивился.

— Симагин, Симагин… — вроде как припоминал он, делая вид, что знает в инспекции всех наперечет. — Это длинный такой, все время в тельняшке ходил?

И чего ради вспомнил кого не надо! Венька поморщился:

— Да не-ет… Это слесарюга из нашего цеха. Торпедным Катером дразнят. С этим хмырем сто лет ничего не сделается. Такие не горят и не тонут.

— Тогда кто же это…

— Да знаешь ты его! — терял Венька терпение. — Все лодочники его знают. Весь Иртыш. Он же тогда в машине вместе с нами был, когда ты на пристань-то нас подбросил, ну когда мы от баб деру-то давали, — еще более досадливо поморщился Венька, как бы говоря, что сейчас ему не до смеха и он припомнил об этом случае вынужденно.

И Бондарь сразу же вспомнил.

— Тот самый?! Погиб?! — присвистнул он, только теперь, видимо, постигая весь смысл этой новости и надолго останавливая свой взгляд на звездочке. — Ну как же, знал я его, конечно… Бензину как-то раз перехватывал у него. Застала меня темнота у понтонного моста, а тут еще заглох мой «Вихрь». А там же самая неразбериха — то мель, а то опять течение прет, бакены кругом понатыканы. А меня сразу хоп — и повернуло кормой. А уж если крутануло, то и ориентиры сбились. Кругом свет на воде, береговые столбы с лампочками тоже вроде бакенов стали… — Бондарь покосился на Веньку — как тот относится к этому случаю. — Новичку бы, конечно, туго пришлось, сам понимаешь, но я в тот момент…

— А он как увидел-то, что тебя закрутило? — перебил Венька.

— Кто увидел?

— Ну Толик Симагин-то, кто же еще-то!

— А, ну да… Заметил как-то, — пожал Бондарь плечами. — Дом-то его как раз возле понтона, ты же знаешь. Я не успел еще предпринять что-нибудь, чтобы самому выкарабкаться, к берегу причалить, например, а он уже на моторке ко мне подскакивает: «Что, говорит, случилось, товарищ?»

Венька готовно кивнул, словно бы знал Симагина давно.

— Он такой, Толик…

— Подплывает, значит. Давай, говорит, за мной держись. И попер прямо на понтон. А он, дьявол, еще больше кажется, чем днем, вроде как всем брюхом прилип к воде, и нету под ним ни одной щелочки. А Толик твой жмет на полном газу. А сам фонариком мне светит, чтобы я шел киль в киль.

— И не зацепили?!

— Чисто прошли! Причем на полном ходу!

Венька ухмыльнулся:

— А говорил, что бензин кончился… Сказал бы уж, что духу не хватило.

Бондарь рассмеялся, погрозив Веньке пальцем, но тут же вспомнил:

— Да, ну так как же погиб-то он, Толик-то?

Венька помолчал нахмуренно, пожевал свои вечно потресканные губы. Ему стало не по себе: судачат про что не надо, как две базарные бабы.

— Как-как… — передразнил он. — Никто же не видел. Лодку инспектора поймали уже у Форпоста, ниже проток. Плыла себе вверх дном. А самого Симагина нашли у Локатора.

— Это где коса-то, что ли?

— Ну.

— Так ведь там же палаточный городок на берегу, народу всегда полно!

Венька хмыкнул.

— Да уж понятно, что не здесь его приголубили, а где-то выше…

Он невидящим взглядом уставился на звезду, как бы еще раз прикидывая, не промахнулись ли они с капитаном, когда решали, где ставить памятник.

— Лично я и сам толком не знаю, как это все получилось, — со вздохом признался он.

Ему пришлось рассказать Бондарю про Торпедного Катера. Хотя о чем тут особо-то распространяться? Так себе история — одно душевное несогласие, и никаких пока что фактов.

Бондарь притомился сидеть на корточках и, к немалому изумлению Веньки, не жалея свою новую болонью — а может, просто не думая о ней в такую минуту, — плюхнулся на цементный пол и тоже вытянул ноги.

— Ломай тут голову как знаешь, — сокрушенно сказал Венька.

Ему было приятно, что Бондарь принял близко к сердцу этот трагический случай. Не то что Саня Ивлев. А ведь это хуже нет, когда посоветоваться не с кем, душу излить некому. И Бондарь, похоже, уловил это его настроение.

— А ты поменьше-то не мог выбрать заготовку? — с укоризной заметил он Веньке.

— А что, маленькая, по-твоему?

— А по-твоему, большая? Надо, чтобы звезду было видно издали.

Венька с благодарностью посмотрел на Бондаря.

— Правильно!