Неделя ущербной луны

— А со временем и новый памятник инспектору сделаем!

В голосе Бондаря появились знакомые каждому рабочему начальственные нотки, и Венька, сам того не сознавая, вмиг подобрался и был уже полон внимания и какой-то внутренней, как бы исподволь копившейся в нем потребности что-то делать.

— А я еще хочу барвинок достать, — сказал он. — Травка такая с голубенькими цветочками. Пускай растет на могилке. Чтобы приятно ему было.

— Кому приятно-то? — удивился Бондарь. — Уж не Симагину ли?

— Кому-кому… Может, и ему. Почем мы знаем.

Бондарь посмотрел на него внимательно — и смолчал.

В два счета они заново перекроили чертеж, обрезали лишнее и, прежде чем отнести заготовки на сварку, решили отшлифовать их пастой.

В маленькой запущенной слесарке, отделявшейся от цеха дощатой дверью, Венька ловко надраил пластины на шлифовальном круге, и Бондарь, неотрывно наблюдавший за его работой, вдруг предложил ему перейти в их пятый цех. Слесарем-наладчиком.

— Это бочки-то делать? — засмеялся Венька. — Тут же одни бабы! Педальная деятельность. Веселая была бы комедия…

— А ты подумай, подумай! — не отступал Бондарь. — Во-первых, здесь чистый воздух, — он шумно принюхался, как бы от удовольствия закрывая глаза. — Никакого тебе газа. Разве что духами в цехе пахнет… — подмигнул он. — Во-вторых, сам себе хозяин. Вернее, во-вторых — это вот что будет: седьмой разряд и те же самые деньги, что ты и в хлораторном получаешь! Ну как, все о’кэй?

Венька хмыкнул с улыбкой и покачал головой.

— Нет, Боб, ни за какие коврижки. — Но, глянув на сникшего Бондаря, вдруг смилостивился и вывел уклончиво: — Вот если бы эту вашу педальную деятельность заменить конвейером… ведь можно же что-нибудь смороковать — подумаешь, какие сложности, спутники, сказал бы, делать, а уж эту-то бочкотару…

Он скривился, как бы показывая, что тут и говорить им не о чем, но Бондарь, живо смекнув, что к чему, встрепенулся.

— Так в том-то и фокус, что мы как раз и намечаем полную модернизацию цеха! Не век же нам кустарями быть, сам посуди. Бочек-то сколько надо, знаешь? А ты бы с самого начала принял участие в наладке нового современного оборудования. А может, кое-что изобрел бы по ходу дела, усовершенствовал бы, так сказать… Даю гарантию!

Вот тут-то Венька и смешался — не то чтобы сразу же соблазнился, но просто как бы невольно прикинул про себя: «А не худо бы, совсем не худо. Одно дело — титан. Там химия сплошная. Дундук дундуком ходишь возле хлораторов. А тут работа с механизмами, все на виду, валики, шестереночки… Уж смикитил бы не хуже других. И опять вроде как равновесие у нас с Ивлевым: точно не скажешь, кто впереди оказался».

— Давай, Боб, так, — напоследок сказал он Бондарю, — ты пока получай новое оборудование, а я тем временем подумаю…

Хороший был мужик этот Бондарь, и обижать его Веньке не хотелось.

Венька растерялся, когда увидел на пороге Саню Ивлева.

— Можно? — смущенно улыбался тот.

— Входи, конечно! Еще спрашиваешь…

Раньше Саня не спрашивал, а порой и вообще не звонил — открывал дверь запросто, шел как к себе домой. Даже Зинаида одно время до того привыкла к нему, что шлындала при нем по комнате в халате нараспашку.

Мало ли что было раньше.

— Ты как это надумал? — Радуясь в душе приходу Ивлева, Венька все же не мог обойтись без язвительности.

— Чего надумал? — вроде как не понял Ивлев.

— Да зайти-то ко мне.

— Скажешь тоже… Как будто я не захожу, — Ивлев неуверенно присел на краешек тахты, оглядывая комнату. — О, да у вас новый телевизор!.. Какая модель-то?

Венька, стоя посреди комнаты, выжидающе глядел на Ивлева, скрестив на груди руки.

— Чего ты?.. — выдержал Ивлев его взгляд.

— Да так… Телевизор, модель… — Венька хмыкнул. — Ты зачем пришел-то?

— Ты спятил, что ли?! — Ивлев округлил глаза.

— Я же вижу, что не так просто, а по делу.

— С чего ты взял?

— Сидишь плохо. Бочком. На краешке.

Ивлев огляделся — как же это он сидит-то? И впрямь как бедный родственник. Или того хуже — со скандальным делом заявился.

— Во психи стали! — хохотнул он. — Все не по уму делаем, разную ерунду замечаем за другими и все на себя переносим!

Ивлев передвинулся к середине тахты, откинулся на спинку:

— Так сойдет?

— Так другое дело!

У Веньки будто гора с плеч свалилась. Эта раскованная интонация Ивлева напомнила ему то счастливое время, когда, бывало, собравшись под вечер с женами, они дурачились от души кто как умел, и всем им было хорошо. Саня мастак рассказывать анекдоты. Это сейчас от него только и слышишь: «Цех… четыреххлористый титан… царги… план… график…» Как молитва — каждый день одно и то же. Вот и было ему тягостно думать, что Ивлев пришел не по старой дружбе, а по какому-то делу, касающемуся их цеха.

— Чудак ты! — сказал Ивлев уже на кухне, разливая по стаканам принесенное вино. — По делу, так я бы позвонил тебе, и вся недолга! Да и нельзя же только про этот чертов цех думать! Так и чокнуться можно. Скажешь, нет? — тут же и засмеялся он, как бы подчеркивая этим поспешным смехом, что говорит он все это просто так, момента ради.