Неизбежный финал

— Пардон! — восклицаю я развеселившись. — Ты не точно выражаешься. Что мы собираемся с ним делать? — Я поправляю ремень, на пряжке которого выбиты слова; «Gott mit uns!»[5], выпячиваю грудь колесом, поправляю фуражку, очки. Даже Марго, если бы мы случайно встретились, не узнала бы меня. В этом я уверен. Выгляжу я неплохо: неожиданно для своего товарища я круто разворачиваюсь через левое плечо, щелкаю каблуками и, держа руку под козырек, по-военному лихо докладываю:

— Лейтенант Курт Грольман по вашему приказанию явился!

Брага не удостаивает меня даже улыбкой, и взгляд его не смягчается.

— Так что ты, парень, думаешь делать с этим проклятым пакетом?

— Мы вместе повезем его адресату, который, между прочим, не кто-нибудь, а генерал Петер фон Краус.

Он вскидывает голову и невольно показывает кадык, который под наплывом чувств ходит вверх-вниз.

— Вместе, говоришь? — спрашивает он, сглатывая слюну.

— А кто заявил капитану, что хотел бы быть нам полезен?

— Да, верно… Но это опасно?

— Э, война это или не война? На войне не опасно, нет? — Я смотрю на ручные часы, времени для шуток не осталось. — Если будем так долго размышлять, попадем в цейтнот… Давай решайся сразу!

Он встает со стула, «полирует» свою лысину рукавом и, оживившись, говорит:

— Да ты мне только скажи, что делать!

— В машине узнаешь. — Я обнимаю его за плечи и веду к двери. — Видишь ли, Брага, мы с тобой едем на боевое задание, а не на увеселительную прогулку. Ты можешь сказать мне честно: есть у тебя дома кто или нет? Жена, дети, родственники?

— Слушай, ты, господин немец! — раздражается он. — Не морочь-ка ты мне голову, а то пойду к капитану и попрошусь на другое задание!

— Все же даю тебе две минуты на размышление. Имей в виду: если ты идешь со мной, для тебя один только путь к отступлению — дезертирство! А дезер…

— А пошел-ка ты!.. — Он не заканчивает ругательство.

Я снова вижу машину и нескольких штатских. Они грузят оружие и боеприпасы. Теперь я знаю, кто они. Начальник мне все объяснил. Они — коммунисты. Это меня нисколько не смутило. Я только ответил: «Господин капитан, нас ведь учили, что мы, военные, не занимаемся политикой».

У ворот один из моих товарищей вскидывает руку с издевательским приветствием:

— Хайль Гитлер!

— Я тебе покажу «Хайль Гитлер», вот только вернусь! — грожу я ему.

Брага бежит к машине, услужливо распахивает передо мной заднюю дверцу, однако я снова усаживаюсь впереди.

— Я думал, что, если ты немец… — объясняет он.

— Не болтай!.. Гони к мосту Бэняса!

Он повинуется. Без лишних слов выжимает скорость. Огибаем монумент героям-авиаторам. Но вскоре этот доброволец за рулем снова нарушает молчание:

— Господин Курт или как там тебя, черт побери… А ты не боишься, что, если наши заприметят тебя здесь, на переднем сиденье, в этой форме, они вполне могут шутки ради тебя продырявить?

Да, вот это вопросик! Я-то знаю, что в числе других опасностей существует и эта, что огонь наши могут открыть. Но вместо того чтобы отнестись к его словам серьезно, я нахально заявляю:

— Пусть кто-нибудь попробует стрелять в офицера германской армии!.. Как у тебя с бензином?

— У меня еще две полные канистры в багажнике… А может, лучше сзади сядешь?

Я смеюсь. Слава богу! «Бьюик» проезжает мимо памятника Авиаторам. Темно, ночь полна опасностей, и все же я уверен, что до моста Бэняса мы не встретим препятствий.

— Господин Брага, напоминаю, что я офицер и мое звание дает мне право курить без разрешения.

Но он опять не слушает меня:

— А ты не слишком ли молод для таких заданий?

Беспокойство его в какой-то степени оправданно. Веду я себя не очень-то солидно, а значит, жизнь его в руках молодого парня, который, как он полагает, ко всему относится с непростительной легкостью.

— В самый раз… Так-то, дед… И учти: отступать тебе все равно некуда.

Я вытаскиваю сигарету, но не закуриваю. Я намерен щадить моего боевого товарища.

«Удастся ли операция? — думаю я. — Вернемся ли с задания? Придется ли еще когда обнять Маргарету?» Я ей не позвонил. Зачем? Что бы я ей сказал? Что через час-два буду, возможно, уже на том свете? Или в руках неприятеля? Чтобы отогнать эти мрачные мысли, обращаюсь к водителю без всякого предисловия:

— Ты, дядя, запомни, что я тебе скажу. Я — лейтенант Курт Грольман, сас[6], родился в Сибиу, был в увольнении… Тебя взял возле Северного вокзала за огромные деньги, чтобы ты срочно доставил меня в Плоешти.

— Зачем столько слов? Что меня интересует — так это заказ клиента и деньги.

— Браво! Ты прав. Но я тебе еще кое-что скажу… Прибавь-ка газу. Знаешь, куда мы едем?

— Если адресат тот генерал, то знаю… Да не мучайся ты с этой сигаретой! Кури уж, если невтерпеж, — поощряет он меня с глубоким пониманием.