Неизбежный финал

После краткого размышления Герштенберг приближается к письменному столу и обращается к «говорящему ящику»:

— Капитан Ротинген, у вас есть рекомендации для Грольмана?

Я чувствую себя приговоренным к смерти, только неизвестно, как меня казнят: повесят, отрубят голову или поставят к стенке. Рубашка у меня прилипает к спине, во рту пересыхает.

— Только одна рекомендация, — откликается голос невидимого капитана Ротингена. — Говорить по-румынски менее правильно. Но я хочу невозможного — это специфика национальных меньшинств. Они говорят более правильным языком, чем их окружающие. Сейчас с ним уже поздно работать.

Герштенберг благодарит невидимого филолога в чине капитана, и «ящик» снова замолкает. Таким образом, я снова оказываюсь в центре внимания.

— Лейтенант Грольман, вы слышали рекомендацию? — В голосе генерала появляются дружеские нотки.

— Да, слышал. Но я до сих пор не понимаю, зачем это может мне пригодиться. — Мое недоумение на этот раз искренне.

— Я хочу дать вам задание, лейтенант… Вы несомненно поняли, какой оборот приняли сегодня ночью германско-румынские отношения…

Хотя в последней фразе генерала совсем не звучат вопросительные интонации, я вставляю:

— Я понял это по вашему отношению к этому румынскому майору…

Генерал задумывается, тень беспокойства набегает на его лицо.

— Приказ фюрера — восстановить порядок в Бухаресте… В первые же утренние часы…

Я слушал Герштенберга, но меня в данный момент больше тревожит полковник Руди — не дай бог, вспомнит, пока я еще не ушел, где мы виделись.

Все это время полковник ни на минуту не спускает с меня глаз. Если бы выхватить сейчас револьвер, прикидываю я в уме, да выстрелить, я бы пристрелил не только шефа немецкой авиации в Румынии, но и одного из начальников разведцентра «Вальдлагерь». Но чего я этим добьюсь? Вызову панику, и больше ничего.

— Я имею в виду особое задание.

Генерал останавливается в одном шаге от меня, я машинально вытягиваюсь по стойке «смирно», и это производит на него хорошее впечатление.

— Я хочу немедленно отправить вас обратно в Бухарест…

Изумление мое искренне и потому убедительно.

— …Но не в качестве немецкого офицера, а в штатском… как румына… Понимаете? Я бы хотел отправить вас как можно скорее.

Я крайне огорчен:

— Нет, господин генерал, не понимаю!

Я не притворяюсь. В этом мне повезло: Герштенберг вызвал во мне такую реакцию, которая выглядит вполне естественной для мнимого лейтенанта Грольмана. Странным кажется мне задание, но еще более странно то, что не Руди, в котором я подозревал профессионального разведчика, намечает мне задание, а сам Герштенберг. Почему?

Мое уныние, впрочем, имеет совсем иной повод: игрой случая приказ немецкого генерала отдаляет меня от главной цели задания, с которым капитан Деметриад послал меня в неизвестность. «Я хотел бы, чтобы ты в форме немецкого офицера, — сказал он мне тогда, — объехал Северную зону шоссе Бухарест — Плоешти. Покрутись там, понаблюдай за передвижениями гитлеровских частей и сообщай нам по телефону с дорожных постов».

— Сейчас вы все поймете, — тем временем утешает меня Герштенберг.

— У меня нет способностей к разведке, — защищаюсь я. — В Плоешти я был бы на своем месте.

— Лейтенант Грольман, я вам обещаю, что в десять, самое позднее в одиннадцать вы будете в своей части в Плоешти… В качестве победителя, разумеется, и с повышением в чине…

Да, перспектива малопривлекательная. Но мне нельзя всходить из роли «храброго немецкого офицера», и при этих словах шефа немецкой авиации в Румынии я срочно изображаю трепет:

— Слушаюсь, господин генерал!

Герштенберг смотрит на ручные часы, потом бросает на полковника взгляд, который может означать только одно: «Ну, давай, объясни ему наконец, в чем дело, а то лишь время теряем…»

Но полковнику что-то не нравится, что именно — для меня загадка. Лицо мое, что ли? Или не подходит импровизированный характер задания, изобретенного шефом при моем появлении в «Вальдлагере»? Он изучающе смотрит на меня, не скрывая недовольства, и наконец говорит мне:

— Лейтенант Грольман, обращаю ваше внимание на то, что задание сопряжено с риском, вас могут пристрелить и собственные ваши товарищи, и наши бывшие союзники…

— Я ухожу, — прерывает его генерал. — Желаю вам успеха, лейтенант!

Щелкаю каблуками, выпячиваю грудь, провожаю его «зачарованным» взглядом. После этого ожидаю, что полковник предложит мне снова сесть. Однако ожидаю напрасно.

— Лейтенант Грольман, вы получите документы на имя румынского инженера Василе Келару, сотрудника румынского радиовещания, место работы — радиостанция Бэняса. Получите также гражданский костюм, документы и пропуск на свободный проезд…

Полковник изводит меня своими подозрительными, злыми взглядами.

— Вы вернетесь в Бухарест… откуда приехали…

— Через мост?

— Через мост.

— А меня не подстрелят?

— На мосту — нет! — В этом уточнении звучит доля иронии. — Там только румынский контрольный пункт… Поезжайте по шоссе… Нас интересует все, что вы увидите, начиная с аэропорта Бэняса и заканчивая Триумфальной аркой.