Неизведанные земли. Колумб

«Я мог бы вынести это бушующее море с меньшими страданиями, если бы единственно моя личность была в опасности, ибо я знал, что моя жизнь в распоряжении Того, Кто создал меня, и я так часто был близок к смерти, и настолько близок, что казалось, что лучшим шагом, который мог предпринять, был тот, который отделял меня от этого. Невыносимо болезненным на сей раз все делала мысль о том, что после того, как нашему Господу было угодно воспламенить меня верой и упованием на это предприятие и увенчать его победой, чтобы мои враги были унижены, а я служил Вашим Высочествам к чести и приумножению Вашего высокого положения, Всевышний теперь решил поставить все это под угрозу моей смертью. Я мог бы с радостью погибнуть, если бы не опасность для жизни людей, которых взял с собой, пообещав им благополучный исход. В своем ужасном отчаянии они проклинали свой труд и сожалели, что позволили мне уговорить или принудить их плыть дальше, когда они так часто хотели повернуть назад.

Мое страдание удвоилось, когда перед моими глазами явилось видение двух моих мальчиков в школе в Кордове, брошенных без помощи на чужбине, прежде чем я оказал бы Вашим Высочествам услугу, которая могла бы побудить Вас вспомнить о них с благосклонностью, или, во всяком случае, до того, как я поставил бы Вас в известность об этом. И я пытался утешить себя мыслью, что наш Господь не позволил бы остаться незавершенным такому предприятию, которое так много значило для возвеличивания Его Церкви и которое я осуществил с таким трудом перед лицом такой враждебности, и Он не захотел бы уничтожить меня; и все же я осознал, что Он, возможно, решит смирить меня за мои грехи, лишив меня славы этого мира»[239]

.

Данный впечатляющий текст содержит в себе немало демагогии: Колумб не преуспел в своей миссии, которая состояла в том, чтобы найти путь в Азию, хотя ему можно простить это заблуждение. Его забота о команде, которая предполагается у любого ответственного морского капитана, никогда не проявлялась при меньших невзгодах и противоречит его предыдущим обвинениям их в предательстве. Путешествие Колумба также не было предпринято в интересах церкви: этот мотив впервые возник как уловка королевской пропаганды и позже был развит Колумбом, чтобы компенсировать низкую отдачу от предприятия в других отношениях. И все же слова Колумба звучат как исповедь на смертном одре, и было бы опрометчиво отвергать их как неискренние.

В тот момент, когда у него уже было одно «видение перед глазами», Колумб, по-видимому, имел еще одно видение в виде голоса, явно небесного происхождения, изливающего ему в ухо религиозное утешение – первый, но не последний раз, когда голос нисходил, дабы утешить его в печали. Слова, сохранившиеся только в передаче Лас Касаса, в данном случае не приписываются голосу напрямую, но их содержание узнаваемо по его более поздним появлениям. Он кратко изложил Колумбу милости, которые Бог излил на него; провел скрытое и нелестное сравнение между Божественной щедростью и королевской скупостью; подтвердил презрение Колумба к тем, кто выступал против его проекта; напомнил о его «испытаниях и невзгодах» и заверил его, что всё то были испытания веры, не имеющие большого значения по сравнению с «великими чудесами, которые Бог совершил в нем и через него в ходе этого путешествия»[240].