266
Цит. по машинописному тексту, хранящемуся в Парижском архиве:269
Новый журнал. № 57. С. 10.271
Рукопись в Парижском архиве.272
См., например,276
Как рассказывает Муромцева-Бунина, еще в юности его поразил романс Рубинштейна «Полюбив, мы умираем» («Азра») и 22 года спустя он вставил его в повесть «Митина любовь»278
Петлистые уши и др. рассказы. С. 68–70. Муромцева-Бунина, вспоминая посещение Буниным ярмарки, говорит: «Я видела, как вдруг начинали блестеть его глаза при виде особенного, отталкивающего уродства» (рукопись в ЦГАЛИ).279
Напомним в этой связи такое, например, высказывание Блока, остро переживавшего крушение гуманизма: «Лицо Шиллера – последнее спокойное, уравновешенное лицо <…>, гораздо более лиц сытых, самодовольных, но это уже не старая добрая сытость, на этих лоснящихся лицах мы всегда замечали бегающие злые глаза»;280
Это тот же пафос, что одушевлял борьбу Ницше против «метафизического насилия», стремящегося заключить в узкие рамки категорий дионисический поток жизни; позже это же неприятие узких определений и рациональных схем, неспособных охватить море бытия, мы найдем и у Хайдегера, во многом близкого феноменологии (и бунинской эстетике также).282
Любопытно отметить, что Бунин и в своей личной жизни не признавал никаких игр: он никогда не играл ни в карты, ни в шахматы, ни в одну из игр вообще. Его занимало всегда только подлинное. Этим же объясняется и его нелюбовь к театру.283
Новый журнал. № 82. С. 119.286
Устами Буниных. T. 2. С. 96. С удовлетворением отметил впоследствии Бунин в статье Ходасевича о Блоке признание этого последнего, что многих своих ранних стихов он больше сам не понимает.287
Устами Буниных. Т. 1. С. 46–47. В советской публикации этих дневниковых записей288
Голос Москвы. 1912. 24 октября.289
Архив А. М. Горького. М.: МГИХЛ Гослитиздат – Изд. АН СССР «Наука», 1939–1971. Т. 5. С. 148.290
Устами Буниных. Т. 1. С. 51.291
Там же. С. 50.