326
Устами Буниных. T. 1. С. 151, 154.327
Окаянные дни. С. 66–67.330
Это самосознание Бунин отмечал и у Чехова, который сказал ему однажды: «Садиться писать нужно тогда, когда чувствуешь себя холодным, как лед, – но, конечно, это была совсем особая холодность», – добавляет Бунин (Пг. VI. 299).331
Письмо Черемному 30 мая 1912 г. // Литературное наследство. Т. 84. КН.1.С.642.332
См.334
Горьковские чтения. 1958–1959. С. 48.335
Там же. С. 48.336
Литературное наследство. Т. 84. Кн. 1. С. 652.337
Устами Буниных. Т. 3. С. 204.338
Окаянные дни. С. 66.339
Горьковские чтения 1964–1965. С. 48.342
См., например,345
Окаянные дни. С. 69. Одну из подобных народных сказок с идеалом «по щучьему по велению» Бунин затем обработал («О дураке Емеле, какой вышел всех умнее»).346
Новый мир. 1965. № ю. С. 219.347
Новое время. 1911.11 февраля.349
Современное слово. 1912. 25 апреля.350
Киевская мысль. 1912.30 апреля.351
Киевская мысль. 1912. 31 июля.352
Современник. 1913. № 3.353
Русская мысль. 1914. Кн. 6.354
Киевская мысль. 1910. 27 ноября.355
Одесские новости. 1910.13 октября.356
Новое время. 1912.9 марта.357
Вестник Европы. 1911, Кн. 11 (февраль).358
Русское богатство. 1912. № 4.359
Запросы жизни. 1912. № 15.360
Заветы. 1912. № 7.361
Живое слово. 1911. 9 и 16 мая.362
Путь. 1912. № 7.363
Устами Буниных. Т. 1. С. 205.364
У академика И. А. Бунина (беседа) // Московская весть. 1911.12 сентября.366
Хотя повествование в «Деревне» ведется от неперсонифицированного рассказчика, изображаемые картины даются как бы представленные то восприятием Тихона, то Кузьмы. «Они (богомолки) отвешивали Тихону Ильичу низкие, смиренные поклоны, но поклоны эти казались ему жульническими» (Пг. V. 16). «Да, в городе, в вагонах, по деревням, по селам, – всюду чувствовалось что-то необычное, отзвуки какого-то большого праздника <…>. Но уже в слободе понял Кузьма, что чем дальше в эти беспредельные поля, под холодное сумрачное небо, тем всё глуше, нелепее и тоскливее становятся эти отзвуки. Вот отъехали – и опять стали жалкими крики в толпе у кабака» (Пг. V. 80), и т. д.368
Эта необычность привела к тому, что критики, пытавшиеся истолковать это произведение в традиционных социологических схемах, пришли к неразрешимому противоречию: дореволюционные критики видели в «Суходоле» резкое обличение дворянства и сословного строя, а советские критики, напротив, видят в «Суходоле» идеализацию усадебной дворянской жизни и старины (на это противоречие указывает также Л. Крутикова в статье: «Суходол», повесть-поэма И. Бунина (Русская литература. 1966. № 2. С. 48). Свою роль, впрочем, тут сыграл и другой факт: то, что для дореволюционного интеллигента представлялось плохим, для советского человека – заманчиво.369
Устами Буниных. Т. 1. С. 131.370
С. Крыжицкий в своей книге дает перечень литераторов и критиков, которые видели величие Бунина в его поэзии, а не в прозе:371
Бесстрастным поэтом и «парнассцем» назвал Бунина уже В. Брюсов в рецензии на бунинский сборник «Стихотворений» 1902 г., напечатанной в журнале «Новый путь», 1903. № 1 (под псевдонимом Аврелий) и в статье о стихотворениях Бунина 1903–1906 гг. в журнале «Весы», 1907. № 1; об архаичности Бунина-поэта и его «неоклассицизме» говорит, например, О. Михайлов (Бунин И. А. Очерк творчества. М.: Наука, 1967); «неоклассицизм», как у Гумилева и Кузьмина, находит у Бунина и Р. Поджоли: