Нехорошее место

— Мы хотим, чтобы вы поняли, что мы не сможем, просто не сможем вернуть вам этот экземпляр. Как ученые, мы просто не можем оставить его в руках людей, далеких от мира науки. Мы должны сохранять его и оберегать, что мы и сделаем, если придется, даже силой.

И впервые на щеках энтомолога затеплился румянец.

— Даже силой, — повторил он.

Бобби не сомневался, что он с Клинтом без труда смогут поставить на место и этого жука в образе человеческом, и его толстяка-коллегу, но необходимости в этом не было. Он не возражал против того, чтобы оставить эту биологическую машину на эмалированном подносе в том случае, если ученые согласятся на несколько условий, касающихся оглашения сведений об этом удивительном открытии.

Ему не терпелось вырваться из этой кишащей насекомыми конуры в теплый солнечный свет и свежий воздух. Шуршание в ящиках, несомненно, воображаемое, с каждой минутой прибавляло в громкости и интенсивности. Его энтомофобия в самом скором времени могла лишить его здравомыслия, и тогда он бы с диким криком выбежал сначала из кабинета Дайсона Манфреда, а потом и из дома. Но пока он лишь задался вопросом: а очевидна ли для окружающих его тревога или ему удается ее скрыть? Он почувствовал, как струйка пота стекла с левого виска, тем самым получив ответ.

— Давайте будем предельно откровенны, — подхватил инициативу коллеги Гавенолл. — Не только наши обязанности перед наукой требуют, чтобы мы оставили этот экземпляр у себя. Опубликование этих данных прославит нас, обеспечит финансовое благополучие. Мы и так не последние люди в своей области знаний, но тут поднимемся на вершину, на самую вершину, и мы готовы сделать все, что угодно, чтобы защитить наши интересы. — Синие глаза сощурились, доброе ирландское лицо закаменело от решимости добиться своего. — Я не говорю, что готов убить ради того, чтобы сохранить этот экземпляр у себя… но я и не говорю, что не способен на подобное.

Бобби вздохнул:

— Я достаточно давно работаю на Ирвинский калифорнийский университет, поэтому знаю: академическая среда по части конкуренции, злобы и грязи ничем не отличается от политики или шоу-бизнеса. Я не собираюсь с вами бороться. Но мы должны договориться о том, когда вы представите ваше открытие на суд широкой общественности. Я не хочу, чтобы своими действиями вы привлекли внимание прессы к моему клиенту до того момента, как мы закончим порученное нам расследование и будем уверены, что ему… более не угрожает опасность.

— И сколько вам потребуется? — спросил Манфред.

Бобби пожал плечами:

— День или два. Может, неделя. В этот срок мы точно уложимся.

Энтомолог и генетик переглянулись, просияли, очень довольные полученным ответом.

— Тогда это не проблема. Нам потребуется гораздо больше времени для завершения исследований, подготовки к публикации первой статьи и разработки стратегии взаимодействия как с научным сообществом, так и с прессой.

Бобби кожей почувствовал, что ящик одного из комодов за его спиной чуть выдвинулся, с такой силой надавили на него гигантские мадагаскарские тараканы, которые больше не желали сидеть в темноте замкнутого пространства.

— Но алмазы я заберу с собой, — заявил он. — Они обладают немалой ценностью и принадлежат моему клиенту.

Манфред и Гавенолл замялись, вроде бы начали возражать, но быстро согласились. Клинт взял камни, завернул их в носовой платок. Капитуляция ученых убедила Бобби в том, что в «жуке» они нашли не три алмаза, а как минимум пять, то есть у них оставались два камня, необходимые для подтверждения происхождения и предназначения этой биологической машины.

— Мы хотим встретиться с вашим клиентом, побеседовать с ним, — добавил Гавенолл.

— На его усмотрение, — ответил Бобби.

— Это важно. Мы должны побеседовать с ним.

— Все равно решение остается за ним, — стоял на своем Бобби. — Вы и так получили большую часть того, чего хотели. Думаю, со временем он согласится, и вы получите ответы на все ваши вопросы. Но не торопите события.

Толстяк кивнул:

— Это справедливо. Но скажите мне… где он это взял?

— Он не помнит. У него амнезия. — Ящик за его спиной полностью открылся. Он слышал, как трутся друг о друга панцири громадных тараканов, которые выбрались из заточения и теперь спускались по фронтону комода на пол, чтобы побыстрее добраться до его ботинок. — Нам пора. У нас больше нет ни одной лишней минуты. — И он быстрым шагом покинул кабинет, надеясь, что его уход не будет воспринят как паническое бегство.

Клинт последовал за ним, оба ученых тоже.

— Не подумайте, что я собираюсь написать статью для ищущего сенсации таблоида, но, если это инопланетный артефакт, не думаете ли вы, что он попал в руки вашего клиента на… на борту звездолета? — вдруг спросил Манфред. — Эти люди, которые заявляют, что их похищали и доставляли на борт звездолетов для экспериментов… у них всегда бывает период амнезии, после которого они вспоминают, что с ними произошло.