Нелюбимая

В силу того, что я уже много лет нахожусь в бизнесе и в этом мире без стратегий, подсчётов, запасных ходов и анализа придется туго, если не сказать невозможно, я привык к долгому и трудному пути, который ведет к необходимому успешному результату. А вот в ситуациях вне работы чаще всего многое разрешается почти сразу, стоит только зеленым купюрам появиться на горизонте. Глядя на этого сопляка, я только сейчас осознал, что слова Арины были правдивы. Такой пустой сосуд вряд ли у нее теперь мог вызвать интерес. Моя жена любит искусство, тянется к глубокому, осмысленному, а не к банальной материальности. Я был непроходимым слепым идиотом.



— Ну так что? — спросил я.

— Какая именно сумма стоит на кону? — теперь голос Ломова приобрел живые нотки, но опасение по-прежнему присутствовало в этих бесстыжих голубых глазах.

— Такая, которой хватит, чтобы несколько раз начать свою жизнь заново, — деловым тоном ответил я.

— В чем подвох? — Саша с прищуром посмотрел на меня.

— Ни в чем, — я пожал плечами. — Просто не хочу тебя видеть рядом с моей женой. Ни сейчас, ни потом.

— Хорошо, я готов пойти на эту сделку.

— Так просто? А как же борьба за свою любовь? Ты ведь так сильно хочешь быть рядом с Ариной.

— Иногда приходится чем-то жертвовать, — философски ответил Ломов и мне до ломоты в суставах пальцев на руках захотелось ударить его. В скулу.

Суть этого порыва не была связана только с Ариной и тем, что этот сопляк сейчас практически продает ее, как это когда-то сделали родители. А в целом Саша вёл себя как кусок дерьма. Ни гордости, ни совести.

— Значит, договорились, — напряженно подытожил я. — Мой водитель передаст тебе деньги, но учти, — я вплотную подошёл к Ломову и ухватил его за шею, — если я увижу тебя, хотя бы в десяти метрах от моей жены, узнаю, что ты снова донимал ее сообщениями, звонками или букетами цветов, я убью тебя, понял? Наплюю на всё и убью, учти я не шучу, ясно? — Саша глядел на меня широко распахнутыми глазами и сдавленно промычал в ответ. — А теперь, пошел вон, — я отпустил сопляка, и он тут же выбежал из дома.

17.

— Ой, она снова толкнулась, — с детским восторгом заявила Настя, осторожно касаясь ладонью моего живота.

— Да, иногда дочка любит поиграться. Пару раз я даже ночью просыпалась из-за того, что она ощутимо толкалась. Но быстро к этому привыкаешь.

— Это чудо — быть мамой, — Настя удобней устроилась на диване и взяла с журнального столика чашку с чаем, который нам недавно приготовила Евгения. — Ты уже думала над тем, как назовёшь дочку?

— Если честно, то нет. За последнее время столько всего произошло, что голова просто кругом идёт. Представляешь, вот даже ни разу серьезно не думала над именем.

— Ничего. Не волнуйся. Когда всё наладится, обязательно этот вопрос разрешится.

Я вздохнула и перевела свой хмурый взгляд на сжатые в замок пальцы. Присутствие и поддержка Насти безусловно бодрили меня, помогали с головой не уйти в мрачные тяжелые мысли, с которыми сейчас стало как-то по-особенному трудно бороться. Но несмотря на всё это, я ни минуты не прекращала думать о своем муже. Но самое странное и, пожалуй, непредсказуемое было то, что я начала по нему сильно скучать.

Днём эта тоска еще не так сильно ощутима. Настя разбавляет мое одиночество, и я непроизвольно как бы переключаюсь со своего внутреннего состояния на окружающий меня мир. Мы много разговаривали. Настя с интересом рассматривала мои работы, она расспрашивала меня про детство, сама рассказывала всякие истории. Но позже, когда на город опускается ночь и я остаюсь одна в своей комнате, мне становится очень тяжело на душе. Кровать кажется какой-то немыслимо большой для меня одной, сразу хочется прижаться к Герману и снова ощутить аромат сигар, которым уже пропиталась его тёплая кожа.

Не то что бы я простила своему мужу все его выпады и выходки, просто то, что он там, а я — здесь, по ночам казалось мне настоящей глупостью. В тот день, когда мы ссорились, я действительно была готова уйти, просто развернуться и уйти, даже вещей никаких не брать с собой, но теперь, когда эмоции немного утихли, прежней решительности к побегу я в себе уже не нашла.

Наверное, это и есть та любовь, вернее, одна из ее граней, которая пробивается даже через боль. По нормальному стоило бы забрать вещи, тихонько уйти, а затем подать на развод. Так сказать, не сошлись характерами. Боже, как же меня бесит эта бездушная, сухая формулировка! Но в определённой степени именно она нам и подходит. Что-то вроде, когда вся душа вытрушена, тебя знобит, но подавать виду, что всё откровенно плохо, не хочется. Вот тогда-то это «не сошлись характером» и приходит на помощь. Безликое, а главное безболезненное словосочетание, к которому люди даже не придерутся и непременно сразу же переведут тему разговора в другое русло.