Нематериальное наследие. Карьера одного пьемонтского экзорциста XVII века

Теперь можно вернуться к началу нашего исследования. В 1697 г., через три года после процесса, который привел Джован Баттисту на скамью подсудимых церковного трибунала за злоупотребления на должности приходского викария, он снова попадает под суд, и именно с этого момента начался мой рассказ.

Что происходило после оправдания на первом процессе и возвращения Кьезы в Сантену в качестве приходского священника в 1694 г., мы не знаем; определенно известно, что он сразу же приступил к своим исцелениям: сначала в виде опытов — затем во все более широком масштабе; сначала в деревнях за пределами своего прихода — затем и в Сантене; сначала практикуя на безымянных массах несчастных, калек и подагриков — затем на лицах, принадлежащих к более зажиточному сословию: врачах, священниках, аптекарях; сначала на людях — потом и на животных; сначала в одиночку — затем прибегая к различным ритуалам, с помощью двух духовных лиц, священника Витторио Негро и клирика Бьяджо Романо, происходивших из семей сантенских нотаблей. Обо всем этом я уже рассказывал, и добавить особенно нечего, разве только то, что Кьеза, как кажется, тоже стал частью описанного мной идеологического механизма, направленного на упрощение причин и объяснение бед и несчастий любой ценой. Таким образом, я не думаю, что он занялся изгнанием бесов в поисках способа сохранения престижа и власти, которые он не сумел гарантировать после смерти отца. Вполне возможно, что по мере того, как его проповедь приносила плоды, он сам поверил в свою новую способность излечивать многих людей, признававших за ним это качество. Дерзость, с которой он продолжал свою практику уже после ее запрета церковными властями, и попытка найти защиту в диоцезе Асти являются не столько тупым упрямством разоблаченного обманщика, не желающего сойти с дороги, сколько доказательством его полной и безоглядной вовлеченности в процесс.

Кое-что можно добавить и о тех, кто следовал за Кьезой: за короткий период времени, с 23 июля по 5 августа, в его реестре отмечены имена двадцати семи сантенцев, подвергшихся лечению. Двое из них являются его родственниками: это Франческино Вароне и Джован Доменико Кьеза. Они принадлежат к относительно бедным крестьянским семьям, которые, как мы видели, приняли Джулио Чезаре по его прибытии в Сантену пятьдесят лет назад. Пятеро являются выходцами из семей издольщиков, четырнадцать — из бедных крестьянских семей, шесть — из семей нотаблей. Их объединяет то, что все они второстепенные персонажи в своих родственных группах: ни одного главы семьи или старшего сына. Лишь когда речь идет о самых бедных крестьянах (Скалеро, Верчеллино, Камандона), к Кьезе отправляются целые семейные ядра. Самым уважаемым лицом среди клиентов Джован Баттисты был, без сомнения, аптекарь Джованни Антонио Тезио; у него болела селезенка, и невозможно установить, насколько враждебность его семьи к Кьезе препятствовала решению подвергнуться обряду изгнания бесов. Очевидно, что он принял его в момент, когда Джован Баттиста находился на вершине успеха. Лечение, по-видимому, оказалось действенным, поскольку через четыре года мы встречаем его в добром здравии, при заключении брака с двоюродной сестрой Джованной Марией Раццетто.

Вновь определяющей для социального облика последователей Кьезы стала неоднозначная политическая характеристика социума: сначала это были бедные и отчаявшиеся люди, крайне нуждающиеся в объяснении причин своих несчастий; затем социально менее дифференцированное сообщество, в котором присутствуют и многие нотабли, даже принадлежащие к семьям, враждебным отцу экзорциста и ему самому (например, аптекарь Тезио). Отсюда следует, что, пусть на очень короткое время, его проповедь смогла заслонить и преобразовать позиции фракций в коммуне. Затем наступил спад и отсев последователей: отныне толпа, сопровождающая Кьезу на пути в Турин, состоит только из множества несчастных и калек; на протяжении трех дней она будет осаждать архиепископство, затем фигурировать в показаниях, в документах процесса. Общее у всех этих людей — чувство обездоленности; для того чтобы доставить в Турин все костыли, которыми они пользовались, понадобилась целая телега. А когда Кьеза снова исчез, и причем навсегда, община столкнулась с проблемами наведения порядка, обретения равновесия, установления отношений с Кьери, с государством, с синьорами. Неприятности и треволнения отодвинули, сместили и заслонили описанные проблемы, но они приобрели еще большую остроту, чем прежде. Перед синьорами из консорциума, нотаблями, крестьянами Сантены встала необходимость найти новый баланс, создать новую институциональную организацию. За пятьдесят лет изменились возможности и соотношение сил. Все теперь подталкивало к ускоренному встраиванию городка в административную систему, которую Витторио Амедео II насаждал из центра, несмотря на разнообразие местных политических реалий.