Немецкая провинция и русская столица деревень

Тюменская администрация тоже знает, как убивать рецепторы горожан, и тоже этим делом заниматься любит. По любви к убийству рецепторов она не отстает от горожан,– или, может быть, горожане не отстают от администрации,– тут не поймешь. Так или иначе, вся Тюмень наполнена не только сиренами, но и голосящими репродукторами, транслирующими чудовищную ахинею, которую ни один человек добровольно слушать бы не стал. Я всегда удивляюсь тем горожанам, которые могут сидеть на лавочках центрального парка, потому что центральный парк- это эпицентр голосящих репродукторов и транслируемой ахинеи. Сама я центральный парк стараюсь пробегать на максимальной скорости, и никогда в нем не задерживаться.

Набережную Туры администрация тоже наполнила голосящими репродукторами до предела. Но на набережной, кроме громкого радио, есть еще и громкое эхо, которое разносит радиозвуки по обоим берегам, и многократно отражает их от гулких мраморных стен. Исполняет эхо или рекламу, или песни на английском языке. Хотя знание тюменцами английского языка дальше слова «f***» не распространяется, но английские песни составляют большую часть репертуара набережной. Но администрации и этого- недостаточно. Она установила на набережной еще и многочисленные кофейни. Кофейни работают на двигателях, а двигатели у них-без глушителей, и расположены снаружи. Звуки двигателей тоже гулко отражаются от мраморных стен, и тоже разносятся по обоим берегам. Поскольку репродукторы и кофейни захватили уже всю длину набережной,– от женского монастыря до мужского,– то набережную приходится или пробегать так же быстро, как городской сад, или избегать ее совсем.

Было время, когда горожане любили гулять по монастырскому саду и по берегу реки, отдыхать, расслабляться и наслаждаться приятными видами. Сейчас такие прогулки никакого расслабления у горожан не вызывают, а вызвают сильное напряжение и желание сбежать куда-нибудь в тихое место. Только-то и удалось им погулять по новой набережной один-два года, пока набережную не начинили убивцами отдохновений.

Но убивцы отдохновений и убивцы слуха находят тюменского горожанина и вне набережной, и во многих других местах. Есть такие у входов во многие магазины, мимо которых горожанам приходится проходить поневоле, хотят они того, или не хотят. Многие магазины злостно этим пользуются, и устанавливают на улицах мощные звукоизвергатели. Делать это магазинам никто не запрещает. Хотя мимо звукоизвергателей трудно, не повредив слуха, пройти даже быстрым шагом, но среди тюменцев находятся и такие, которые осмеливаются к этим звукам приближаться.

Есть на улицах еще и церковное пение, усиленное электроникой. Такое пение доносится из церквей во время богослужений. Церквям в этом тоже никто не препятствует, несмотря на то, что жильцы близлежащих к церквям домов испытывают немалые неудобства.

Не препятствует городская администрация и «музыкантам», которые обитают в подземных и надземных пешеходных переходах. Подземно-надземные музыканты исполняют неприятную музыку, которую никто из горожан слушать не любит, да еще и на чудовищной громкости, используя мощные колонки. Громкость их исполнения совершенно не соотносится с величиной помещений, в которых «музицирование» производится, и в которых звуки «музицирования» многократно отражаются от стен, и оглушают прохожих. Раньше, когда тюменские пешеходы ходили по земле, они от «музыкантов» могли куда-нибудь сворачивать, а сейчас им даже и сворачивать некуда. К тому же, на земле и эха от «музыки» не было, и оглушала «музыка» не так сильно.

Пассажирам автобусов, точно так же, как и пешеходам, некуда деваться от автобусных динамиков. Динамики выкрикивают названия остановок так громко и свирепо, что пассажиры непрерывно вздрагивают. А в перерывах между остановками динамики, так же громко и свирепо, предъявляют к пассажирам какие-нибудь требования: то перечислить деньги на чей-то счет, то уступить места женщинам, то поприветствовать транспортное радио. А водители автобусов, между тем, громко включают свой личный плеер, который исполняет или тюремные романсы, или утробную попсу. А пассажиры, между тем, кричат по своим телефонам, потому что им приходится перекрикивать и свирепые требования, и тюремные романсы. А гаджеты подростков, между тем, исполняют громкий рэп, потому что подросткам от него весело.

Звуковая вакханалия началась в Тюмени с одного «глубоковерующего» чиновника. Этому чиновнику частная компания предложила, под предлогом «богоугодной» помощи, бесплатную радиофикацию городских фонарных столбов. Чиновнику бесплатное предложение понравилось, он его принял, и радиофицировал все фонарные столбы. Затем он, с чувством исполненного долга, убыл на повышение в Москву, а результаты его радиофикации остались в Тюмени навсегда.