Неожиданность (СИ)

В харчевне было немноголюдно — обеденное время уже закончилось, а до ужина было еще далеко. Танюша сидела за привычным столиком, лицом к залу, слева к ней присуседилась Оксана.

Возле стола бесновался и орал зычным голосом красномордый мужик.

— Как это ты уйдешь? Мне заменить тебя некем! Хоть сам вставай на это дело!

— Вот и вставай, — негромко ответила Ксюша, — хорош каждый день пивом наливаться.

— Денег не выдам, пока сильного человека на свое место не приведешь!

— Как думаешь, что лучше сделать: ухо ему оторвать или все столы здесь порушить? А может и то, и другое вместе? — поинтересовалась богатырша у подруги.

— Я в княжий суд обращусь…, — неуверенно пискнул хозяин.

— Не забудь для верности оторванное ухо с собой прихватить да ножку от этого столика, он, вроде, поновее других будет, — дала добрый совет «ночная бабочка».

Краснолицый стал вообще какого-то сизомалинового цвета, и торопливо начал отсчитывать рубли. Татьяну он, видать, в деле видел, а вера в княжеское правосудие хромала на обе ноги.

— Сегодня хоть досиди! — взвизгнул хозяин.

— Сегодня досижу обязательно, а на завтра ищи человека, — степенно сообщила вышибала.

Дождавшись окончания выдачи зарплаты работнице при увольнении, и торопливого ухода работодателя, я подсел к женщинам.

— Здорово, сударыни! Как жизнь молодая? Тань, ты о чем хотела потолковать? Мне мои уши не лишние, в поход тебя по любому возьму.

Девушки улыбнулись.

— Донял этот козел, — охарактеризовала Татьяна хозяина постоялого двора, — каждую копейку на расчете норовит зажилить, а работы на сто рублей взыскать! Поговорить хотела не я, а бабушка Пелагея.

Вот оно что! Большая старшая ведьм Киева сегодня в теле внучки гляделась естественно — ее не перекособочивало и не сутулило.

— Ты уж меня извини, — начал я, — но Оксану я с собой взять никак не могу, — очень уж с ней неудобно и тяжело.

— Спору нет, — согласилась старушка-молодушка, — но даже не это главное. Очень уж слаба на передок, повернутая на этом занятии. Причем мужик нужен каждый день новый.

— А мне говорила, что это она прикидывается для клиента такой озабоченной, а на деле устала от всей этой музыки.

— Брешет на каждом шагу! Была бы поприличней, неужели нищенствовать бы стала? Ложиться за полтинник под каждую мразь?

У нее способностей хватает влюбить в себя любого мужика, грести рубли лопатой. Не осилила сама, я бы помогла, любой оберег могу перебороть. Но мужчина даст денег, даже если и не женится, ласки будет требовать, любви. Ну а уж если охомутает, претензий будет — всех святых выноси.

Ей совсем другого надо — ежедневно шлюшничать. Пытается мать хоть слово сказать против — Ксюшка ее зверски лупит.

В походе Оксанка своими ежедневными поисками очередного желающего доймет невиданно, особенно в безлюдных местах. Мало того, что будет кидаться на каждого встречного-поперечного, к вам ко всем еще будет приставать. Ее брать с собой нельзя — все дело опакостит. Поэтому я пойду без нее.

— В ком-то другом?

— Именно. Войти я могу в любую девушку или женщину, согласие только ее нужно.

— Кто же на это согласится? Чужой человек внутри тебя, — ни спрятаться, ни одному побыть. Я бы не согласился.

— Ты — это ты. Ты мужчина, и этим все сказано. Женщина, она мыслит по-другому. Для нее главное не в своей скорлупке укрыться, а чтобы дети и муж были живы и счастливы. Конечно, если она тебе не верит, ни за что в себя не пустит — вдруг гадость какую-нибудь сделаешь, а на нее свалишь, или вовсе в ее мозгах приживешься.

— И кто же тебе, ведьме, может так довериться?

— Кроме Танюши и некому — она меня с детства знает.

Я перевел взгляд на богатырку.

— Тань, у тебя же любовь новая, зачем тебе в мозгах чужой человек?

— Она клятву дала, что когда мы с Олежкой ЭТИМ будем заняты, уходить станет! Вдобавок, это только на время похода.

Я вздохнул.

— Дело твое. Я бы не пустил.

— Ты забываешь, — вмешалась Пелагея, — что ни один черный волхв ведьму убить не посмеет, Танюша по любому жива останется. А у нее ведь сын, его она любит больше всех на свете.

— Невзор тебя рассмотрит в Татьяне?

— Рассмотрит, куда он денется. В нем силы больше, чем во всех вас вместе взятых. Это и его жизни касается, поэтому кудесник не налетит на вас ураганом, а сначала присмотрится — что за люди идут в твоей ватаге, какой силы и способностей.

— Тогда да, резон подселить тебя к Тане имеется.

— И вашему отряду лишний богатырь не в убыток. Мало ли как судьба завернет.

— Да у нас уже есть один…

— А будет два. Запас спину не трет. Деньги подойдут к концу — я придумаю чего-нибудь. Надобно бабе получку положить какую-нибудь, ей сына кормить — не по родне же его отдавать.

— Ладно, — окончательно решил я, — богатырка с нами идет, ты при ней. Сколько тебе здесь платили? — спросил я у золотой работницы, любимицы оборотня.

— Семь рублей этот гаденыш давал, на пристани в два раза больше получала.

— Больше десяти дать не могу, уж не взыщи. Выдадим тебе тридцать рублей, делись там с матерью как хочешь, и уйдем — дольше трех месяцев вся эта катавасия не продлится.

— Неужели так долго камень лететь будет? — спросила ведьма.