Непокорная фрау Мельцер

– Что ты имеешь в виду под «холодом»? – Она сделала жест, как будто это был случайный набор слов без глубокого смысла. Но он знал ее лучше. – Ты хочешь, чтобы я уважал твою мать, верно? Чтобы я поддерживал эту выставку? Ты этого от меня хочешь?

– Нет!

Он вздохнул и хлопнул руками по коленям.

– Что тогда?

– Ничего, Пауль. Я ни о чем не прошу и не хочу тебя ни к чему принуждать. Ты сам должен знать, что делать.

Он пристально посмотрел на нее и пытался вникнуть в смысл ее слов. Она ни о чем не просила. Она не хотела его ни к чему принуждать. Тогда чего же она хотела? Почему он снова стоял перед этой стеной, которая отделяла их друг от друга? Перед этой проклятой стеной, в которой не было ни ворот, ни окон и которая была слишком высока, чтобы просто перелезть через нее.

– Тогда, пожалуйста, объясни мне.

Но дверь купе открылась, и пожилой господин заглянул внутрь.

– Номера 48 и 49? А, уже вижу. Мы правильно. Пойдем, моя дорогая.

Он затащил в купе тяжелый коричневый кожаный чемодан, сделал безуспешную попытку поднять тяжелый предмет в багажную сетку и потом с досадой наблюдал, как Пауль с легкостью поставил туда чемодан.

– Большое спасибо, молодой человек. Вы очень любезны. Ты взяла шляпные коробки, моя радость?

«Моя радость» была закутана в норковую шубу, так что поначалу можно было разглядеть только ее светлые волосы и густо накрашенные светло-голубые глаза. Они выглядели очень по-детски, несмотря на то, что женщина щедро использовала карандаш для глаз и тушь для ресниц.

Пауль помог разместить в багажную сетку оставшиеся два чемодана, три шляпные коробки и дорожную сумку из цветной ткани. Затем молодая женщина сняла шубу и села рядом с Мари.

– Эти поездки на поезде ужасны, – заметил пожилой господин, присаживаясь рядом с Паулем. – Моя жена каждый раз страдает от головной боли.

Мари улыбнулась ему и сказала, что тоже часто принимать порошок, чтобы избавиться от мигрени.

– В прежние времена дилижанс тащился по лесу, прыгая на кочках, въезжая в одну яму за другой, и нередко разбойники убивали пассажиров, – возразил Пауль, которого раздражали непрошеные гости.

– Да, да – старые времена.

Вскоре Мари и «Моя радость» нашли общий язык, беседуя о последней весенней моде, парижских шляпках и английских шерстяных изделиях, и Пауль в очередной раз поразился способности жены так непринужденно общаться с избалованным и капризными персонами.

Когда им нужно было выходить в Гюнцбурге, «Моя радость» была безутешна. Она записала адрес ателье Мари и поклялась прийти, как только будет возможность.

В лучах весеннего солнца Гюнцбург выглядел довольно красиво, особенно его внушительная резиденция, возвышающаяся на холме над городом. Неприступное сооружение XVIII века, построенное как крепость вокруг внутреннего двора, над которым возвышались две небольшие луковичные башенки. Конечно, железнодорожная станция находилась за пределами города, и как это часто бывает, не было ни повозки, ни такси, чтобы отвезти их в центр.

– Давай пройдемся, – решила Мари. – К счастью, у нас нет с собой ни чемоданов, ни шляпных коробок.

Впервые они оба улыбнулись, вспоминая странную пару в поезде, и Пауль осмелился предложить ей руку. Мари колебалась, секунду смотрела на него снизу вверх, затем согласилась.

Он не должен был этого делать, потому что прикосновение вызвало в нем неуместное смущение. То, что он выдал из себя во время короткой прогулки, позже показалось ему полной чепухой. Впрочем, Мари тоже была склонна к глупостям, которые следовало приписать наступлению весны и романтике старого города.

– Может, сначала перекусим в кафе? – предложил он задорно.

Но Мари была против. Она хорошо позавтракала дома, а они, в конце концов, выполняли деликатную миссию, которую ни в коем случае нельзя было откладывать. Хотя Пауль и был голоден, поскольку едва прикоснулся к еде на вилле, пришлось с ней согласиться.

Они расспрашивали прохожих о Йозефе Винклере, который жил на улице Пфлуггассе, дом два, их дважды посылали в неверном направлении, и они блуждали по старому городу, пока наконец не нашли того, кто действительно оказался в курсе:

– Винклер Зепп, у него сапожная мастерская прямо у старой башни.

И указали на кованый железный башмак, висевший на некотором расстоянии от входа на изогнутом крюке.

Сапожная мастерская Йозефа Винклера состояла из двух узких старых домиков, соединенных между собой проходом. Слева была небольшая витрина, за ней виднелись пыльные женские туфли, пара сапог для верховой езды и несколько резиновых подошв. Справа от витрины был вход, три ступеньки вели вниз в мастерскую.

Пауль не стал стучать, в любом случае звук был бы заглушен постоянными ударами молотка внутри мастерской. Бородатый сапожник едва поднял голову, когда они вошли, и продолжил забивать деревянные гвозди в подошву обуви.

– Эрика!

Голос прозвучал сдавленно, поскольку между губами у него было зажато не менее десяти гвоздей, но его услышали. Из смежной комнаты вышла высокая костлявая женщина и любопытным оценивающим взглядом оглядела пару в городской одежде.

– Чем могу вам помочь, господа?