Непокорная фрау Мельцер

Когда в окне появились первые дома Аугсбурга, новые поселения в Оберхаузене, зеленые купола Перлахтурма и ратуши и церковь Ульриха и Афры вдали, он понял, что должен что-то предпринять. Попытаться. Даже если получит кровавые раны при штурме этой проклятой каменной стены.

– Мари, что я хотел тебе еще сказать: если вы хотите сделать эту выставку, я не буду чинить вам преграды. – Ее взгляд стал серьезным, и он понял, что должен пойти дальше. – Теперь я думаю, что так и должно быть. Она твоя мать и к тому же необычная художница. Она заслуживает того, чтобы ее произведения увидели другие люди.

Мари посмотрела в окно: поезд проезжал мост через Вертах, и на мелководье виднелась стая лебедей. Пауль ждал с замиранием сердца. Почему она молчала?

– Кстати, я должна передать тебе привет, – наконец сказала она и улыбнулась.

– Привет? От кого?

– От Лео и Додо. Они с нетерпением ждут следующего визита на виллу.

Наконец-то хорошие новости. Но все-таки не то, на что он надеялся.

– А ты? – спросил он.

Они подъезжали к вокзалу, поезд тряхнуло, мимо проходили люди с сумками и чемоданами. Некоторые с любопытством смотрели на них через стекла в купе.

– Я еще не уверена, Пауль. Дай мне время.

Вот оно. Брешь. Проход в твердой скале. Он мог бы кричать и неистовствовать от счастья. Но он только стоял и держал ее пальто, смотрел, как она надевает шляпу, проводил ее из поезда на платформу.

– До скорой встречи, – сказал он в зале.

Она быстро ушла, торопясь успеть на трамвай.

35

Апрель 1925 года

– Этого не может быть, – пробормотала Августа сквозь зубы, чтобы никто не услышал.

Кладбище Херманфридхоф было черным от бесчисленных скорбящих. Они стекались с обоих входов, расходились по дорожкам между могилами, стояли группами и общались. Однако большинство из них направлялись к открытой могиле, которая находилась недалеко от северной стены, сразу за кладбищенской часовней.

– Как хорошо, что мы не поехали на автомобиле, – сказал Густав. – Мы бы не нашли места для парковки.

Сегодня на нем были выходной костюм и черные лакированные туфли на шнуровке. Августа тоже принарядилась – в конце концов, она купила все эти вещи на деньги Йордан и хотела отдать дань уважения на ее похоронах.

– Смотри, Густль, – она потрепала его по плечу, – это Брунненмайер. О мой бог, она в черном балахоне – я ее едва узнала. А рядом с ней Эльза. Герти тоже там. И Гумберт с Ханной.

– Фрау Блиферт! – кто-то крикнул за их спиной, и Августе обернулась. Это был Кристиан, бывший сотрудник Йордан.

Он улыбнулся ей, и его торчащие уши блеснули в лучах весеннего солнца, как два розовых маленьких крылышка.

– Ах, Кристиан. Как поживаешь?

– По-разному, фрау Блиферт. Дети здоровы?

Хотя Августа сказала, что Лизель сегодня пропустила школу, чтобы присмотреть за младшими, она ужасно боялась, что он может начать разговор о занятых деньгах. Кристиан был не глуп, он знал, чем занималась Йордан в подсобной комнате.

– Пришло так много людей. – Он озирался вокруг широко раскрытыми глазами. – Видно, что у госпожи Йордан было много добрых друзей.

– Да, она была популярна везде, – согласилась Августа не очень уверенно.

Наверняка среди посетителей кладбища было много ее должников, подумала она. Возможно, также одна или две состоятельные дамы, которых она надула россказнями о будущем. Но были и просто любопытные, ведь об этом писали в газете.

Большой некролог появился в газете «Последние новости Аугсбурга», а также в «Мюнхенском вестнике»:

Мы скорбим о потере МАРИИ Йордан.

2 мая 1873 – 23 марта 1925

Все, кто ее знал, понимают, кого утратили.

Дай Бог ей вечного покоя.

Это объявление, должно быть, подал Кристиан. Или какой-нибудь родственник. Юлиус не мог этого сделать, бедняга все еще сидел в тюрьме.

– Посмотрим, сможем ли мы пройти к могиле. – Густаву не нравилось долго стоять на одном месте. Он думал о работе, ведь теперь наконец в теплице появилась крыша, и стекольщик сегодня утром начал вставлять стекла. Завтра они могли бы подготовить грядки и перенести горшки с рассадой. О, все могло быть прекрасно – дела шли в гору, они наконец-то встали на ноги, – если бы только не постоянный страх. Пока ничего не произошло, но полиция, конечно, нашла долговую расписку с ее подписью. Что происходит с долгом, когда умирает ростовщик? Он тогда аннулируется? Или в конце концов найдутся наследники, которым она должна будет вернуть деньги?

– Фиалки абсолютно никуда не годятся. – Густав мимоходом оглядел могильные насаждения. – Они слишком быстро выросли – через два дня их уже не будет. Взгляни-ка сюда, Августа. Венок из нарциссов и гиацинтов – у нас их тоже много, их нужно выставлять на продажу сейчас.

Как он был увлечен, говоря о своих растениях! Густав возмущался, что на круглой клумбе во дворе перед хозяйским домом до сих пор лежали еловые ветки. Их нужно было убрать как можно скорее, иначе примулам не будет света. Тюльпаны и нарциссы уже проросли сквозь еловые ветки – какой позор!