Непокорная фрау Мельцер

На самом деле только несколько человек последовали примеру человека в шляпе и бросили горсть земли или цветок в открытую могилу. Это сделала Брунненмайер, также Эльза, Кристиан и две пожилые женщины, затем один сосед и его жена. Большинство людей просто стояли, приветствовали знакомых, болтали о всякой всячине и уверяли друг друга, что бедная Мария наконец-то обрела покой. Мужчина в шляпе и гетрах протянул священнику запечатанный конверт, что-то пробормотал и исчез между посетителями кладбища по направлению к выходу. Любопытные взгляды провожали его, люди перешептывались, пожимали плечами. Когда Августа поискала двух полицейских, то обнаружила, что и они исчезли.

– Пойдете с нами на виллу? – предложила Брунненмайер. – Мы хотим посидеть вместе часик и поесть пирога. Детей тоже берите. Чтобы не было так мрачно.

Густав отказался – он хотел пойти в свою теплицу. Возможно, сегодня вечером он сможет начать завозить грунт. Только бы стекольщики наконец закончили!

– Хочешь тоже присоединиться, Кристиан? – обратилась к нему Герти, с жалостью глядя на одинокого парня.

Он, похоже, очень обрадовался приглашению, потому что его уши из розовых стали ярко-красными.

– Если можно?

– Конечно можно! – подтвердил Гумберт.

Августа ничего не сказала. С одной стороны, Кристиан ей очень нравился, с другой – она боялась, что он может наговорить лишнего и ненароком выдать ее тайну. Они сели на трамвай и все вместе доехали до остановки на Хаагштрассе. Там Густав сразу повернул налево, к своему садовому центру, а остальные пошли прямо к входным воротам парка. По пути их обогнала машина, за рулем которой сидел молодой господин Мельцер. На заднем сиденье рядом с госпожой фон Хагеман сидела Брунненмайер. Ей, как старейшей сотруднице предложили доехать на машине, к большому недовольству Эльзы, которая поступила на работу на виллу всего лишь годом позже, чем повариха.

– Ты видел, как официально молодая госпожа Мельцер попрощалась со своим мужем? – спросила Герти, когда они шли по подъездной дорожке к дому.

– Но она все-таки улыбнулась, – заметил Гумберт. – Возможно, они снова будут вместе.

– Ты что, серьезно так думаешь? – с сомнением произнесла Герти. – По-моему, это конец.

– Все случается в мае, – весело пропел Гумберт.

Он посмотрел на Ханну, и они улыбнулись друг другу. Всю дорогу они держались за руки, как влюбленная пара. Это странно, подумала Августа. Она всегда считала, что Гумберта не интересуют девушки. Но, похоже, она ошибалась.

– Вы двое – похоже, душа в душу, а? – спросила она насмешливо.

– Да, – совершенно серьезно ответил Гумберт. – Я никогда не должен был уезжать без Ханны.

– Ах, ты, – улыбнувшись, Ханна толкнула его в бок, – ты всегда так много говоришь.

– Разве это не правда? – улыбнулся он ей.

– Да, правда, – призналась она, краснея.

Дёрте в деревянных башмаках и синем льняном халате возилась возле большой цветочной тумбы. Она сняла еловые ветки с уже пробивающихся цветов и положила их друг на друга, чтобы потом на тачке отвезти к поленнице дров. Сейчас она с любовью рыхлила почву между цветами, позже она посадит тут фиалки, которые выращивала в больших цветочных горшках в прачечной.

– Один горшок она уже разбила, – сообщила Герти с ухмылкой. – Но в остальном она справляется хорошо, девушка ведь из деревни и умеет копаться в земле, как дождевой червь.

Августа послала Дёрте за детьми в садовый домик – Лизель и Максл помогут ей посадить растения после чаепития, они привыкли к такой работе.

– Ты всегда пытаешься заставить свою бедную дочь работать? – ворчала Герти. – Лизель очень умная девочка, она должна ходить в школу и позже научиться чему-то приличному.

– Как ты, верно? – сердито бросила Августа.

Какое Герти было дело, ходит Лизель в школу или нет? Получила ли она сама пользу от того, что прошла дорогостоящий курс горничной? На вилле, по крайней мере, ей пока что никто не предлагал место горничной. Девушка на все руки – вот кем она была. И пока госпожа фон Доберн оставалась в доме, она, вероятно, таковой и останется. Экономка была для нее как бельмо на глазу.

На кухне длинный стол был уже накрыт. Брунненмайер разливала кофе, сначала, разумеется, наполнив мейсенский кофейник для госпожи фон Хагеман и госпожи Алисии Мельцер. Затем маленький, уже поврежденный кофейник для госпожи фон Доберн, которая ела в своем кабинете на первом этаже. И наконец, большой синий жестяной кофейник для служащих. Какой аромат! Герти и Ханна принесли из кладовки свежий дрожжевой пирог, а также кекс с изюмом и шоколадные ломтики, которые так любили дети.

– У вас такой вкусный пирог! – изумился Кристиан. – И настоящий зерновой кофе.

Эта скупердяйка Йордан, очевидно, не давала бедняге ни кофе, ни чего-либо другого, с горечью подумал Августа. О мертвых нельзя говорить ничего плохого, но Кристиану повезло, что он избавился от нее! И ей тоже!

Все расселись за столом, кофейник, кувшин с молоком, сахарницу и пирог передавали по кругу. Вскоре на кухню ворвалась Дёрте с детьми, она заставила их вымыть руки в раковине, но всех рассмешило, что ее руки были заметно грязнее детских.