Непорочная для Мерзавца

Кажется, я все-таки немного пьяна, но совершенно точно — шампанское тут ни при чем.

— Знаешь, как называется это платье, Кира? — шепчет мне на ухо, и колени подгибаются, словно из меня вынули кости и растворили суставы.

— Оно называется: «Пошел ты куда подальше, Крюгер», — бормочу я, потираясь губами о подушечку его большого пальца.

— Нет, упрямица, оно называется: «Трахни свой подарок, Крюгер».

Он больной на всю голову. Здесь столько людей, что кто-нибудь обязательно нас заметит. Кто-то прямо в эту секунду видит нас, следит за нами пристальным взглядом, возможно даже направив камеру мобильного телефона. Но… но мне ведь все равно? Или нет? Или я просто цепляюсь за повод, чтобы вырваться из его рук. Оправдать свой страх, что он снова — в который раз — контролирует меня одним своим взглядом. Я как под пагубным наркотическим влиянием его взгляда и запаха, который жадно глотаю ртом, словно рыба на берегу. Хочу надышаться перед падением, хочу, чтобы этот мужчина был во мне: в легких, в крови, глубоко в душе и в сердце.

— Ты для кого так вырядилась, Кира? — зло спрашивает на ухо Габриэль, продолжая пятиться вдоль по стене. — Для кого выставила эти чертовы ноги, упрямица?

— Уже не грязнуля? — зачем-то напоминаю я.

Я всегда ненавидела это слово, потому что им одни Крюгер размазывал меня по стенке, словно букашку, которая портит собой идеальный прилизанный порядок его жизни.

— Напрашиваешься? — хмыкает Эл.

Еще два шага — и мы оказываемся в коридоре. По случаю Дня рождения Габриэля, сняли весь холл пятизвездочной гостиницы, и сейчас мы в одном из служебных коридоров. Света совсем немного — всего пара ламп в потолке и острые тени прячут лицо моего Крюгера, словно страшная маска. Я смазано скольжу ладонью по его щеке, большим пальцем прочерчиваю линию шрама. Эл, хоть и намного выше, смотрит на меня из-под ресниц, и я понятия не имею, что за человека он там прячет.

Бесчувственного дельца? Мужчину, который не привык к женским отказам? Или там все тот же Эл, который запер меня в проклятой комнате и от которого — я знаю — мне никогда не дождаться извинений за тот поступок. Поэтому и не жду.

— Ты в курсе, что этот очкастый урод сжирал тебя глазами? — нависая надо мной, словно роковое проклятие, продолжает допытываться Габриэль.

— Тебе не все равно? — бросаю в ответ. — ты же тоже пришел… в приятной компании.

— Не начинай, Кира, — глухо, словно камнепад в горах, рокочет он.

— Или что? — Я отталкиваю его руки, когда Эл пытается взять меня за плечи, но это помогает лишь раз, да и то как эффект неожиданности — он не знал, что буду сопротивляться, не был готов, что после всего между нами, я захочу и смогу ем отказать. — Не трогай меня.

— Ты нарываешься…

Это предупреждение. Два слова, где одно похоже на удар кнута по моим внутренностям.

Я слишком поздно замечаю его по-змеиному быстрый взгляд вправо: на дверь, в которой торчит ключ. На табличке написано: «Служебное помещение». Хочу попробовать сбежать, пока окончательно не запуталась в сетях Крюгера, но он всегда, всегда на шаг впереди.

Берет за руку, словно окольцовывает стальным браслетом, заставляет идти следом, хоть каблуки тонут в плотном ковролине. Эл открывает дверь, вынимает ключ и практически вталкивает меня внутрь. Проворачивает защелку и металлический щелчок поет о том, что я снова попала в клетку. Пячусь назад, налетаю бедрами то ли на стойку, то ли на стол, но Габриэль не дает упасть — крепко держит за запястье.

— Что у тебя под платьем, Кира? — жжет взглядом.

— То, что ты не увидишь, — отвечаю с вызовом.

Он просто смотрит на меня и тянется к галстуку, развязывает узел и шел почти поет, когда Крюгер медленно вытаскивает его из-под воротника. Снимает пиджак и расстегивает пуговицы: одна, вторая. Когда останавливается на третьей, я невольно с шумом втягиваю носом воздух, потому что мне мало — так невозможно мало! — его ключиц, обтянутых смуглой коже в контрасте с белоснежной рубашкой.

— Все еще не хочешь говорить, что у тебя под платьем? — хмыкает он.

Куда-то падают запонки, манжеты скользят вверх, обнажая жилистые руки. Ответить не могу, но быстро, до сверкающий мошек перед глазами, мотаю головой. У меня должно быть достоинство, он не может просто так взять меня в какой-то кладовке, как будто я…

Он жестко проталкивает ладонь между моими ногами, и шершавая кожа скользит вверх по внутренней части бедра, до самой кромки чулок. Я судорожно сжимаю колени, цепляюсь ладоням в его запястье и пытаюсь убрать руку, но второй рукой Габриэль берет меня за подбородок и заставляет нырнуть в его взгляд.

— Чулки, — растягивает с таким намеренным удовольствием, что мои ноги вот-вот раздвинутся сами. — Раздвинь ноги, Кира.

И снова у меня нет силы на связный ответ, и снова мотаю головой.

— Брось, я же все равно тебя поимею, — хищно улыбается Крюгер. А потом вдруг отступает, складывает руки на груди и командует еще раз: — Хочу, чтобы ты задрала свое блядское платье. Ну? Либо сама, либо я порву и весь остаток вечера ты проторчишь в кладовке.