Непрошедшее время

А. ПАРНИС

: В том числе и Харджиев. Харджиев на одном из 100-процентных текстов, как я считаю и не только я, но некоторые другие, написал: «Чушь собачья». Я видел в его архиве его рукой написано. Я ему когда-то дал эту машинопись. Он взял и написал: «Чушь собачья». Но это оказался 100-процентный Хлебников. Он очень не любил, когда кто-то что-то открывал помимо него, и что это не его заслуга. Но он был дико ленив. Например, чтобы пойти в архив, где я нашел 3 или 4 номера газеты «Красный воин», находится в 500 метрах от его жилья. Это тогда назывался ЦАОР — Центральный архив Октябрьской революции. Там была эта газета. Нужно было пойти и посмотреть. Он любил, когда у него все находилось дома в письменном столе. А там была газета. Но там тексты были напечатаны под псевдонимами. И один номер газеты был даже в библиотеке Ленина тоже под псевдонимом. И он его пропустил. И он его смотрел, но не понял, что это Хлебникова. Так что в этом смысле мне повезло, ну, не только потому что я проделал определенную текстологическую работу, чтобы доказать, что это Хлебников. Ну, вот Дуганов и другие долго не хотели признавать и так и не признали. Они частично в собрании сочинений печатают, но не все тексты. Некоторые они признают, а некоторые не признают. Вот об этом я и хочу говорить, потому что у меня там еще 3 текста, которые они не включили в собрание сочинений. Об этом я буду говорить. Но я хочу сейчас вернуться к главной работе, которой занимаюсь вот эти те же самые, как я вам говорил, 50 лет. Я собрал около 70 мемуаров о Хлебникове разных людей. С большинством из этих людей я был лично знаком. Самое ценное среди них — есть 2 или 3 даже не мемуара, а дневника, что безумно ценно и интересно. Дневники — это одно, а воспоминания, как мы знаем, — это совсем другое. И вот я назову только некоторые имена, и вы поймете, насколько это событийный и важный сборник, который я надеюсь все-таки до конца своей жизни сделать и подготовить, и издать. Вот несколько имен: Альтман. Был такой профессор Альтман, ученик Вячеслава Иванова, с которым я был хорошо знаком. Записи из его дневника 21-го года. Боюсь, известная фигура — Бруни-Соколова. Это мать знаменитого художника Льва Александровича Бруни. Некий Бендерский — это музыкант, который встречался с Хлебниковым, и мне посчастливилось его разыскать. Телесценарист Блейман, написавший о Хлебникове. Это был, когда он встречался с Хлебниковым, юный мальчик 16 лет, но он просто познакомился с Блейманом. Он автор сценария фильма о Шульгине. Сергей Павлович Бобров — это известный поэт, друг Пастернака, один из оппонентов Маяковского. Я с ним был знаком. Он долго сопротивлялся и сказал, что он мало знал Хлебникова и не будет о нем писать. Но у меня есть несколько писем, где он что-то отвечает на мои вопросы, но «писать, — говорит, — у меня сил нет. Я не буду». Но вдруг неожиданно в его архиве после его смерти я обнаружил все-таки написанные воспоминания. Они до сих пор не опубликованы. Я сделал подборку из воспоминаний знаменитого отца русского футуризма Бурлюка, с которым я имел честь переписываться. Самое интересное — этот замечательный человек, которого мне удалось найти в Германии. Я в Германии тогда не был, и я заочно его разыскал. Это был переводчик русской поэзии, один из сотрудников журнала «Аполлон», зав немецкой редакцией, человек, который встречался с Серебряным веком Иоганнес фон Гюнтер…

М. ПЕШКОВА

: «Жизнь на восточном ветру» — его мемуары.

А. ПАРНИС

: … к сожалению, где поэт осыпан звездным светом. Вот я разыскал этого человека и спровоцировал его на воспоминания. Вот там главка о Хлебникове написана по моей просьбе. Кроме того я спровоцировал на воспоминания известного художника Анненкова, друга Блока. Он тоже написал по моей просьбе. И вот в «Дневнике наших встреч»… «Дни моих встреч» — точное название. Там тоже глава написана по моей просьбе. Рукопись находится у меня. Ну, вот здесь… Ну, я просто назову имена. Они довольно любопытные. Дампиру, Денике, Доброковский. Это замечательный человек, к сожалению, погибший в 38-м году, художник, с которым Хлебников был в Персии. Это особый рассказ, как я нашел его воспоминания и архив, с ним связанный.

М. ПЕШКОВА

: А персидские страницы Хлебникова не так широко описаны.

А. ПАРНИС: Нет, они не только не описаны. Когда я начал заниматься, никто мне не мог даже объяснить, как это наши войска оказались в Персии, и почему там Хлебников. Это все тщательно скрывалось. И я долго искал следы людей. Я знал только фамилию одного человека, который встречался с Хлебниковым в Персии. Это был некий обрусевший немец по фамилии Абих. И когда я с просил у Харджиева, что это за человек, Харджиев сказал, что это авантюрист, темная личность, и он совершенно не знал Хлебникова. Я понял, что Харджиев уводит меня в какую-то сторону.

Х. БАРАН: Авантюрист и темная личность — это любимые хаджиевские определения для потенциальных врагов.