Непрошедшее время

А. ГЕНИС:

Эта книга придумывалась лет 50, может быть, и 55, если учесть, что мне сегодня 60. Это было давно. Писалась она 4 года. Я мечтал ее написать всегда, и все время откладывал по одной простой причине — из суеверия. Была у меня такая идея, когда я стану старым, выйду на пенсию, кончится моя жизнь, тогда я всласть поговорю о том, что я люблю больше всего, о книжках. Я мечтал написать любовные истории почти, как «Тысяча и одна ночь». Любовные истории об отношениях читателя с его библиотекой. Поскольку я абсолютно уверен, что каждая библиотека абсолютно индивидуальна, и книжка, которая не просто прочитана. Она вся измазюкана карандашом, пятна от борща, переплет оторван. Это уже не автора книга, а читателя. Об этом я хотел написать. В какой-то момент пришло мне в голову, это и пришло, когда на потом оставляете, это потом пришло. Я стал ее сочинять. Интересно, что у меня был конкретный повод. Книжка долго готовится, готовится. У меня так часто бывает, когда вдруг что-то происходит в жизни, какой-то моментик такой, звоночек сверху. И все, пришла пора. У меня такой момент наступил у дантиста. Я пришел к дантисту, приемная зубного врача, они все одинаковые. Там всегда лежат журналы, люди приходят со своими книгами, ждут, читают. Никто больше не читает в приемной у дантиста. И в любой другой приемной тоже. Стоит экран телевизора, и все смотрят телевизор. Раньше читали каждый свое, теперь телевизор смотрят один на всех. Я подумал, что что-то изменилось в мире. Чтение перестало быть естественным и необходимым. Это стало роскошью и причудой барской. В нем появился аристократический момент, как бальные танцы, или кататься на лошадях, или под парусами. Это приятное и необходимое. Тогда я решил, что не только мне важно рассказать, как стоит, почему это стоит делать. Почему нам нужны книги. Не потому, что с ними и легче жить, лучше жить. Только по одной причине: с ними приятнее жить. Вся эта книжка — это рассказы о радости, которую дарует нам чтение. Так я начал ее писать. Писал я ее 4 года. Я очень благодарен «Новой газете», которая все это время печатала новые главы. Раз в месяц они шли в «Новой газете». Художник «Новой газеты» Петр Саруханов каждый раз делал такую чудную картинку, что я думал: вот эту бы на обложку. В конце концов, пришла пора ее заканчивать, что было очень печально, потому что «Тысяча и одна ночь». Я подумал, кто же будет читать «Тысячу и одну ночь». Мой издатель, замечательная Елена Шубина, которая 4 года назад сказала: «У тебя есть книжка?» Я сказал, что есть, я сказал, что только начал первую главу. Я буду ее писать минимум 4 года. Она сказала: «Хорошо, я подожду». И она ждала. Когда подходило к 4 годам, она сказала, что пора кончать. Я вывел название последней главы. У меня с самого начала было придумано, что первая глава будет называться — начало. А последняя, как вы догадываетесь, конец. Так я закончил книгу. Теперь она вышла. Горюю. А что я будут делать дальше? Как мне жить? Пенсии же не бывает у писателей. Писатель пишет до конца, поэтому я с этой книжкой расстаюсь со слезами.

М. ПЕШКОВА:

Вы говорите о том, что это «Тысяча и одна ночь». А продолжить нет желания?

А. ГЕНИС:

Нет. У меня есть правило, которого я придерживаюсь, 40 лет пишу. Правило заключается в следующем: никогда не писать одну книжку два раза. Я считаю, что у книги есть свой рост. У нее есть нечто такое, что именно для этой книги. У каждой книги должен быть свой жанр. Я больше всего на свете боюсь повторяться. Есть писатели, которые всю жизнь пишут одну книгу. Они продолжают и возвращаются. Лучше ничего не писать, чем писать то, что уже было. Конечно, отношения с книгами продолжаются, но сейчас, мне кажется, я никогда больше не буду писать о литературе. Я написал все, что мог. Все, что у меня было. Я ничего не оставлял про запас. Я когда-то прочитал у Гете фразу, которая меня поразила своей дерзостью. Гете сказал: «Хлеб творчества нужно делать из зерна, оставленного на посевы». Нет неприкосновенного запаса, ты должен выложить все, что у тебя есть. И ничего не жалеть. Только тогда книжка чего-то будет стоить. Поэтому все. С этим мы закончили.

М. ПЕШКОВА:

Брат ваш, как я поняла, читает всю жизнь одну и ту же книгу?

А. ГЕНИС: За обедом. У него «Мертвые души» лежат на столе. И он каждый раз, когда садится есть, читает на том месте, где открылось. Книжку уже почти нельзя разглядеть, она вся в пятнах. Поскольку мы люди русской культуры, то часто едим борщи. И борщ оставляет особенно ядовитые пятна. Он абсолютно убежден, что «Мертвые души» читать нужно всегда. Я с ним согласен. Забавно было, я разговаривал с одним профессором, профессоршей, если можно так выразиться, американской слависткой, замечательной образованной женщиной, очень известной. Она мне сказала: «Скажи мне честно, никто же ради удовольствия Гоголя читать не станет? Мы тоже „Беовульфа“ не читаем ради удовольствия». Я ей рассказал про своего брата, она покосилась и сказала, что мы, русские, дикие люди.