Нерождённый #3

Никто из тех, кто сейчас стоит на скале рядом со мной, не участвовал в Большой Охоте. И даже Горо, которому, вполне может быть больше сотни лет. Слишком редка Большая Охота, слишком мало желающих в ней участвовать.

Камато, мастер луков, тот, кто сотворил мой Сагзаро — убил Тунга-Оро сам, без Большой Охоты. Я когда-нибудь обязательно попрошу рассказать его эту историю. Его или Нира, уверен он знает о ней.

Солнце карабкается по небу, спеша разбудить мир и лучи его, наконец, пробиваются на дно ущелья, разгоняя ночной туман там.

И я вижу его!

Тунга-Оро.

Он, оказывается, давно уже там, утонувший в дымке, перемешанной с кровью растерзанных им хидо.

Еще пока почти ничего нельзя разглядеть, ну кроме того, что эта огромная гадина ползёт, ползёт почти бесшумно, а то, что я принял за шаги — равномерные удары о землю её странного хвоста. Хвоста, который словно живёт своей жизнью. Словно исполняет танец.

Танец охоты.

Тяжелый, длинный, медленный, он похож на огромное жало, готовое догнать каждого, кто окажется слишком близко. И оно догоняет, пробивая тела убегающих в ужасе хидо. Догоняет, пробивает и тащит к пасти.

Огромный порыв ветра, почти сорвав нас со скалы, падает вниз, разгоняя там туман и приоткрывая зверя.

Две головы? Да, но… не так как я себе это воображал. На плечах, на огромных плечах, покрытых, как и всё тело, толстой, серой, с полосами широких шрамов кожей, голова всего одна.

Сотни тонких, длинных клыков, безгубый рот, и мутные, словно пустые глаза.

Вторая голова — это что-то вроде лица, без рта, и носа, на спине. Лица рельефного, рубленного складками кожи, а потому еще более живого. Глаза, тусклые глаза на этом лице, словно дремлют, оживляясь только тогда, когда жало-хвост отправляет в пасть очередную хидо.

Голод пригоняет Тунга-Оро сюда — так рассказывал мне Нир. В тех землях, где этих тварей много, еды не хватает на всех. Нир говорил — иногда Тунга-Оро убивают и поедают друг друга, стаями задирают самых слабых, оставляя после таких пиршеств горы разодранной плоти и огромных костей — рай для падальщиков.

Кости Тунга-Оро ценятся — и это тоже мне рассказал Нир. Есть даже охотники за ними, которые уходят на запад, в земли Тунга-Оро и возвращаются обратно через много месяцев… или вообще не возвращаются.

Я вижу, как чудище находит тела людей свалившихся со скалы — это настоящий подарок и Тунга-Оро медленно, играя складками на шее, разгоняя огромных мух, липнущих к залитой кровью коже, оглядывается, разыскивая еще больше такой еды.

Проглатывает первое тело, в одежде, протыкая, ломая иглами-зубами кости, тут же притаскивает к себе хвостом второе…

Толпа на противоположной стороне встречает трапезу огромного зверя криками ужаса и восторга.

Горо, делает совсем короткий жест, который я две успеваю заметить, и прямо у его ног, там где заканчивается скала на которой мы стоим, воздух вдруг сгущается и белеет, а еще через мгновение в нём начинает отражается солнце.

Лёд!

Дорожка изо льда, растёт, тянется вперёд, прямо над пропастью, к тому месту где, пожирая трупы лежит на земле Тунга-Оро.

Дорожка?

Горо, конечно, может летать, зачем ему дорожка?

Он ступает на сверкающую поверхность льда не глядя, и я, вместо того, чтобы начинать свою охоту, смотрю за его легким, почти невесомым шагом.

Горо решил начать Большую Охоту сам?

Я не знаю ритуалов, не знаю как это всё происходит. Думаю, и Горо тоже не знает, если он первый раз здесь.

Сейчас всё сводится к простой, но совсем не ясной задаче для каждого из участников — твой удар должен оказаться последним, и тату на твоём запястье, в финале — как вечное доказательство этого.

Ледяная дорожка заканчивается над головой Тунга-Оро, высоко над его головой — до дна ущелья не меньше сотни метров.

Горо идёт до самого конца и замирает только на краю, прямо над огромной тварью, пока не замечающей его.

Новый жест Горо, почти движение пальцев и ледяной мостик плавится, стекая к ногам мастера, превращаясь в одну огромную, на много тонн воды каплю. Капля меняет форму, заостряясь, превращаясь в ледяную скалу-копьё, на вершине которой, в одеждах бьющихся на ветру, стоит мастер.

Одно короткое мгновение они — человек и ледяная скала — висят так, а потом обрушиваются, обрушиваются прямо на голову ни о чём не подозревающего зверя.

Ледяное остриё пробивает плечо Тунга-Оро, почти прибивает огромное тело к земле, в то же мгновение распадаясь на миллион осколков.

И как громкое эхо — вой радостной толпы!

Удар получается такой силы, что в первую секунду я почти верю что он смертельный — рана разорвавшая руку Тунга-Оро огромная, и кровь из неё хлещет, как из ведра. Адское чудище ревёт, корчась от боли, на трупах тех, кого не успела доесть, потом, отползает под скалу и затихает…

И это неожиданно — оно разумно? Оно не успело увидеть откуда пришла боль и дало себе время осмотреться, понять с какой стороны опасность и какова она?

Только сейчас замечаю — я один остался на скале. Драконы уже парят в воздухе, как орлы высматривающие добычу на дне ущелья. В руках у каждого, как и у Горо — луки, и я тоже тянусь за Сагзаро за своей спиной.