Нет мне ответа...

Этот бесноватый вождь тутошний и его помощники виновны в том, что ты остался на отшибе, сам с собою, и твои литературные задатки (хорошие, на мой взгляд) остались почти втуне. Ты мало реализовался как человек, плохо развит как читатель, поэтические твои рывки из банальностей, повторов, одномерности мысли, разобщённость с движущейся литературой – всё-всё видно в твоих стихах, бесхитростных, но кое-где даже профессионально сделанных. Есть строчки и кусочки, достойные пера больших поэтов, но в большинстве стихи, особенно те, где ты «вылазишь из окопа и шинели», просто вяломысленны, вторичны, самодеятельный поэт не даёт тебе прорваться сквозь себя как профессионалу, за штанины и полы стягивает к тому, что ближе лежит. Ах, как жаль, как жаль!

Разумеется, я замолвлю за тебя при случае слово в Союзе, и это не будет каким-то снисхождением или подачкой, я буду просить за талантливого человека, урождённого поэта, плохо, вяло распорядившегося своим дарованием.

Недавно в Томске приняли в Союз шестидесятипятилетнего поэта. Очень он звучен, лёгок, идёт от народной мелодии, изобразительно действует и музыкально, прямо как волшебник! При приёме его в Союз, естественно, спросили: «Где ж вы раньше-то были?!» – «Да так как-то всё, некогда всё было, жил, работал…»

Наверное, и ты так же скажешь. Но для литератора, для сочинителя, да ещё поэта – главная работа и есть сочинение литературных произведений. Да, литература требует очень много сил, всего тебя без остатка, настойчивости, внутреннего ритма и напряжения жизни и мысли. А «так как-то всё» – это по-русски, конечно, однако совсем непростительно.

Понимаю, что огорчаю тебя своим письмом, да что делать-то? Раз написал на книжке: «Солдат солдату», – давай слушай, терпи и дальше иди. Ещё есть у нас немножко времени…

Кланяюсь. Виктор Астафьев

1985

7 января 1985 г.

(К.П. Савельевой)

Дорогая Карина!

Посылаю Вам отрывок моего давнего знакомого и в какой-то мере ученика. Отрывок этот мне очень понравился, и на бумагу он ложится как отдельный рассказ, и рассказ ёмкий, точный и грустный – загнали цивилизованные дикари зверюшек в угол.

Родился Михаил Голубков там же, где и моя жена, в городе Чусовом (оттуда вышло – во феномен! – восемь писателей членов Союза и несколько несчастных, и даже пара оголтелых графоманов. Воистину писатель в саже родится!), родился в рабочей семье, на окраине города, в посёлке под названием Углежжение; пиратничал на реке Усьве, зорил гнёзда, ловил рыбу, делал налёты на окрестные огороды вместе с такой же, до черноты загорелой братвой, потом учился в политехническом институте, окончил ли его – не знаю, долго работал лесоустроителем, работал чаще с зэками и бродягами – никто больше-то в лес на лесоустроительные заработки и полуголодное пропитанье не идёт. Потом Миша и вовсе стал работать в лесу один, кажется, обошёл пешком все леса Союза, был и охотником-промысловиком, да и сейчас, будучи писателем-гуманистом, имеет избу в таком месте, в такой уральской глуши, где ещё возможно добыть куницу или ещё чего-нито. Характером упрям, даже зол порой, в работе тоже упрям и настырен. Мы его печатали в журнале «Наш современник», а чаще он печатается в журнале «Урал». Вышло до десятка книг его на Урале и в Москве. Остальное, если надо, спросите у него. Адрес в конце рукописи. Обычно он даёт рукописи аккуратные, к этому я его приучил, а тут правленая – или в лес торопился автор, или помаленьку начинает расхлябываться под влиянием милой провинции.

С Новым годом! Не болейте! Ваш Виктор Петрович

О злоключениях фильма Владилена Павловича[167]

слышал от Михаила Александровича[168]. Опечален я. Поклон Владилену Павловичу и его супруге. Спасибо им за радостное поздравление с Новым годом, за фото.

12 января 1985 г.

(М. и Ю. Сбитневым)

Дорогие Майя! Юра!

Книгу и вёрстку получили. И письма получили. Спасибо! Простите нас за чёрствость или невнимание, уже сказывается изношенность, уже прижимают года, и раздражённость по любому, чаще всего пустячному, поводу тоже даёт себя знать.

Сейчас у нас завал. Жили-то мы на 35 метрах, и мне приходилось шляться, по чужим углам спать, когда приезжали дети и внуки, да и книги, бумаги начали выдавливать из помещения. А тут «подарочек» чусовских братьев – Струков (оба давно покинули сей свет – есть бог-то, есть!) – даёт себя знать: стала сильно болеть ножевая рана в левом лёгком, не хватает воздуху, и плечо, особенно почему-то за столом, в сидячем положении, разваливает.

Юра Бондарев шумнул на здешние власти, и они добавили мне соседнюю двухкомнатную квартиру. Ремонт, реконструкция, приобретение мебели, гвоздей, красок – всё это проблемы. И какие! Художественные и гражданские туго решаются, а эти уж становятся непреодолимыми на старости лет.

Но зато теперь устроимся так, что можно будет жить и работать по-человечески, не мучить гостиницы и телефоны, когда приезжают знакомые и друзья, – спать и срать есть где.