Нет рецепта для любви

– Только там ремонта давно не было, и вообще небогато. Ты же не привык к такой тесноте.

– Да перестань. На первое время сойдет. Люся-то когда-нибудь съедет, я надеюсь. А ты что-то грустненькая! Устала?

– Немножко. Да, знаешь, нас на свадьбу пригласили.

– Неужели твоя Нонка опять замуж выходит?

– Нет. Это Артём. Помнишь Артёма?

– Прямо скажем, забыть его трудно.

– Ну вот. Они женятся с Олесей. В феврале.

– Понятно, – сказал Миша, внимательно глядя на покрасневшую Нику. – И ты приняла приглашение?

– А почему бы и не сходить? – пожала плечами Ника, упорно отворачиваясь от пристального взгляда бывшего мужа.

– Ну-ка, иди ко мне!

Он взял Нику за руку и притянул к себе на постель, заставив прилечь рядом. Ника уткнулась ему в бок и замерла, а Миша нежно погладил ее по голове, потом по спине. Они долго молчали, потом Миша тихо спросил:

– Ты так сильно его любишь?

– Не надо. Я не хочу об этом говорить.

– Ладно, ладно, прости.

Ника вздохнула, вспомнив сегодняшнюю встречу с Артёмом: ей упорно казалось, что он хотел рассказать что-то еще, гораздо более серьезное, чем эта дурацкая история про татуировку! Хотел, но… не решился?

Помолчав немного, Миша спросил:

– Виделась с ней?

– Больше не виделась. Как поругались, так и все. И не звонит. Миш, зачем ты о ней думаешь? Только расстраиваешься, а тебе вредно!

– Как же я могу не думать? Это моя дочь. Я и виноват, что такое чудовище выросло.

– Да чем ты виноват-то? Ты прекрасный отец! И потом, ты столько работал – когда тебе было дочерью заниматься? Если кто и виноват, так это я – недоглядела.

– Может, поменьше работать надо было? А больше семьей заниматься? А то ты одна все тянула. Сколько ты с Алиной возилась – по врачам с нею бегала, кружки разные, репетиторы, наряды. Нет, какая же неблагодарная дрянь! Я тебе не стал рассказывать, а она… Алина меня шантажировала, представляешь? Ну, когда я с Люсей встречался. Узнала как-то и деньги с меня тянула.

– И ты давал?

– Знаю, я идиот. Надо было сразу перед тобой повиниться. А я струсил.

Он покрепче обнял Нику и поцеловал в макушку.

– Я всегда любил только тебя. И сам все испортил. Ты знаешь, когда у меня первый приступ случился…

– Как? И давно у тебя приступы? Что ж ты молчал?

– Да как развелись, так и началось. И я отца вспомнил. У него, конечно, рак был, ничего общего. Он долго болел, мучительно умирал. Но… Я представил, как помирать буду, а рядом – Люся. И тошно стало. У отца ведь была женщина на стороне. И он так без нее страдал! А мать видеть не мог. Дал мне телефон, велел позвать. Она приехала. Я думал – молодая, красивая. Нет, лишь чуть помоложе отца. И не особенно красивая. Но такая… настоящая, понимаешь? Просидела у него целый вечер, а ночью он умер.

– Миш, ну зачем ты о смерти думаешь? Сделают операцию, еще сто лет проживешь.

– Ты понимаешь, какая штука – мне без тебя этих ста лет не надо. У меня первая мысль была, как очнулся – о тебе.

– Миша… Чего ты от меня хочешь? Ты же видишь, я ничего не понимаю в собственной жизни, ничего решить не могу. Это раньше я все за всех знала, а теперь…

– Я же тебя не тороплю. Просто подумай в этом направлении, ладно? Я ведь совсем не из-за того, что меня прихватило, нет! Мне сиделка не нужна. Мне ты нужна.

– Миш, я не знаю. Почему все так запуталось?

– Сами и запутали, чего уж там. Ничего, пробьемся. Ты знаешь, я решил дела свернуть. Устал что-то. Надоело. Хочется мне все бросить и в деревню перебраться…

– О господи! Ты – и в деревню?

– А что? Я же все детство в деревне провел. У бабы Мани. Это тетка отцовская. Помнишь, мы с тобой раз ездили к ней?

– Помню. За грибами ходили.

– Ну вот! Там-то уже нет ничего, но можно ж домик купить где-нибудь.

– Миш, да ты не выживешь в деревне! Это в детстве можно было на печи спать да босиком бегать, а сейчас… Ты к комфорту привык, к удобствам. И что ты там делать будешь? Чем заниматься? Радио слушать: «В Европе сохранится солнечная погода, а в деревне Гадюкино идут дожди»?

– Косить буду. Пчел разведу, – мечтательно сказал Миша.

– Ой, я не могу! Косить он будет! Да ты не знаешь, с какого конца за косу взяться! Нет, ты как хочешь, а в деревню Гадюкино я ни за что не поеду.

– А если не в деревню Гадюкино? Поедешь? Можно коттедж купить в Подмосковье, там-то уж все удобства будут. Соглашайся!

– Миш, перестань. Давай сначала операцию переживем, а потом видно будет.

Пару месяцев спустя бледный Артём, очень элегантный в непривычном смокинге, маялся в коридоре загса. Он волновался так, что страшно было смотреть – Ника подошла и взяла его за руку, холодную как лед:

– Эй, ты что? Ну-ка, успокойся!

Он криво улыбнулся и посмотрел на Нику несчастными глазами:

– А вдруг она передумала? И опять сбежит? Говорил же – поедем вместе, так нет!

Олеся ехала в загс из дома Иры-Наполеона и слегка опаздывала.

– Ничего она не передумает. Пробки, мало ли что. Перестань себя накручивать. Все будет хорошо. А, вот и приехала – слышишь?

С лестницы доносились приближающиеся голоса и смех. Наконец в дверях появилась Олеся, за ней Катерина, Ира-Наполеон и Пифагор.

– Ты только посмотри, какая красотка! – ахнула Ника.