Нет в лесу страшнее зверя

Когда подбежала к изгороди первого дома, то повалилась на нее, не в силах удержаться на ногах. Остатки забора рухнули, но Полина, разодрав подол платья о ржавые гвозди, упрямо двинулась наискосок, чтобы сократить расстояние. Ее мотало из стороны в сторону, в висках стучала кровь, а горло, словно жестокой рукой, сжало от ощущения ужаса и обреченности.

При виде полыхающей избы крик застрял у нее в горле. Полина закрыла лицо руками и закачалась из стороны в сторону. «Не успела… не успела…». Она не могла даже представить, что бы смогла сделать, окажись здесь чуточку раньше. При виде закопченных стен и бушующего внутри огня Полине стало невыносимо больно. Затылок заломило, бессилие растеклось по позвоночнику горячей волной, будто пламя пробралось внутрь ее и сожгло прежнюю сущность, которую Полина так тщательно оберегала по настоянию матушки и благодаря заботе отца.

Она давно уже не маленькая принцесса. И мир — не сказочный лес. Драконы живут среди людей, меняя обличия, словно маски… И один из них вознамерился свести ее с ума. Завершить то, что когда-то не успел сделать.

Сжав до боли кулаки, Полина стояла так близко к догорающему дому, что чувствовала исходящий от него жар. Пламя стреляло, шипело, плевалось искрами, и сквозь зияющие дыры, бывшие когда-то окнами, ей казалось, что она видит сидящих на полу Кушнера и Аллу…

Это было выше ее сил. Зажав голову руками, Полина вдруг пронзительно закричала:

— Кто ты?! Кто ты, тварь?! Зачем ты это делаешь со мной?!

В мозгу будто взорвалась яркая вспышка. Полина вдруг явственно осознала — что бы это ни было, оно не даст ей выбраться отсюда живой. Губы ее дрогнули в горькой усмешке. Она обернулась, вглядываясь воспаленными глазами в сереющие, утонувшие в зарослях, кривые домишки. Оставаться в Ненастьево было опасно. Эта мысль так ярко пульсировала в мозгу, что Полина без колебаний доверилась ей и попятилась от пожарища.

Следовало спрятаться, пережить эту ночь. А когда станет светло, попытаться найти хоть какие-то следы, которые могли остаться от остальных. Ведь никто, кроме нее, не сможет рассказать о том, что с ними произошло…

Зажав рот рукой и давясь слезами, Полина побрела прочь, к лесу, решив спрятаться в густых зарослях. Осторожно ступая по траве и стараясь держаться самых темных мест, она метр за метром, уходила дальше. Когда под ногами вдруг оказалось какое-то светлое пятно, сердце дернулось и провалилось к желудку. Полина замерла, а затем, склонившись, нащупала что-то мягкое. Подняв находку, она узнала ее — это было розовое полотенце Аллы.

29

Полина подняла руку с зажатым полотенцем и открыла было рот, чтобы позвать Кушнера и Аллу, но тут же захлопнула его, услышав, как где-то треснуло стекло. Втянув голову, она замерла, пытаясь понять, откуда доносится звук. От напряжения моментально свело шею и заболели плечи. Осознание того, как обострились все чувства, пугало. Кажется, даже малейший шорох листьев отдавался в голове рокочущей канонадой. Мгновение радости тут же сменилось липким страхом — если это они, то почему сами не позвали ее? Или… если они все же погибли там, в огне, то кто тогда бродит по деревне?!

Она стала судорожно тереть полотенцем влажные ладони. Затем, спохватившись, присела рядом с кустом акации и натянула капюшон пониже. Дыхание стало поверхностным, едва различимым, будто организм сам старательно решал эту задачу, не будучи уверенным в том, что она сможет успокоить нервы.

Кроме нее деревне определенно кто-то был. Нет, Полина не слышала шагов, да и звук битого стекла был единственным, что указывало на присутствие неизвестного. Но она вдруг почувствовала, как изменилось все вокруг: напряжение сквозило в воздухе все это время, но даже оно стало другим — тяжелым, тягучим и черным, словно смола… Полина физически ощущала этот страх — желудок болезненно сжался, во рту появился болотный привкус, будто она выпила стакан грязной воды. Нужно было принимать какое-то решение — уходить, бежать, спрятаться. Но следовало сделать это как можно тише, чтобы не привлечь внимание того, кто сейчас бродил от дома к дому. Этот кто-то искал ее…

Согнувшись, Полина с трудом заставила себя повернуться спиной к деревне. Ей мерещилось, что в любую секунду вслед ударит молния и испепелит ее, не оставив и следа. Она сама себя выдала, когда закричала около горящего дома…

Дорога к лесу стала самой долгой дорогой в ее жизни. Каждый шаг, каждая секунда были наполнены смутным ожиданием скорого конца, а перед глазами успели промелькнуть все самые лучшие моменты жизни. Неужели когда-то она действительно думала, что, кроме скуки и тоски, ничего не было?

«Господи, какой же глупой я была! И как много отдала бы сейчас, чтобы оказаться опять на встрече с поэтессой Душко… — сглотнула вязкий ком Полина. — И в театр бы пошла одна, и с Варей по магазинам, и к матери на грядки, и в монастырь… — Глаза опять заволокло горячими слезами. — На море бы поехала, в конце концов! И не смотрела бы на Николая глазами бешеной селедки! Дура!»