Невидимый человек

Тут ко мне подошла Эмма и пригласила на танец; под звуки рояля я повел ее на паркет, а сам вспоминал предсказание ветерана и прижимал ее к себе, словно каждый вечер танцевал с такими, как она. Теперь положение обязывало: мне следовало скрывать свое удивление или расстройство, даже если что-то произойдет со мной впервые. Иначе меня сочтут недостойным и ненадежным. Я чувствовал: они реально надеются, что я способен к выполнению самых разных задач, которые требуют от меня даже не опыта, а воображения. Ничего нового: белые думают, что нам доступно некое знание, хотя сами белые приложили все усилия, чтобы знаний нам не досталось. Главное, всегда быть готовым — тому пример мой дед, которого во время регистрации для участия в голосовании заставили по памяти зачитать всю Конституцию Соединенных Штатов. Требование, на удивление комиссии, было выполнено, но избирательный бюллетень ему в итоге так и не дали. Ну, да бог с ними, белые братья не такие.

После многочисленных танцев и обильных возлияний часам к пяти утра я добрался до Мэри. Почему-то я сильно удивился, не заметив в своей обстановке каких бы то ни было перемен, только постельное белье обновилось. Добрая старушка Мэри! К этому моменту, как это ни прискорбно, я уже протрезвел. Раздевшись, я окинул взглядом свой скудный гардероб, от которого мне предстояло избавиться. Что ж, самое время! Даже шляпу не пожалею: прежде сочно-зеленая, она выцвела на солнце и приобрела коричневый оттенок, точно опавшая листва, подернутая инеем. Под новое имя подберу новую шляпу. Черный хомбург с широкими полями, из фетра… из ветра? Я расхохотался. Пожалуй, сборами займусь завтра — вещей немного, что и к лучшему. Поеду налегке, умчусь отсюда далеко-далеко. Эти ребята шустрые. Между Мэри и теми, ради кого я ее оставлял, пролегала настоящая пропасть. И почему все складывалось так, что я должен покинуть Мэри из-за работы, благодаря которой, возможно, оправдаю ее надежды?

Какую комнату подыщет для меня брат Джек и почему я не могу это сделать по своему усмотрению? Странно, что будущий лидер Гарлема должен жить в другом районе. По большому счету, мне все кажется странным, придется все-таки довериться этим людям. Они, похоже, разбирались в подобных делах.

Но насколько я мог им доверять и чем они отличались от попечителей? Но какая, в сущности, разница, если я уже согласился на их условия; буду учиться в процессе работы, подумал я и тут же вспомнил про деньги. Новенькие, хрустящие банкноты — вот Мэри, наверное, удивится, когда я погашу свой долг за комнату и стол. Решит еще, что я шучу. Правда, ее доброе сердце деньгами не измеришь. Не поймет она, почему я должен съехать именно сейчас, когда только нашел работу. А если я хоть немного преуспею, мой отъезд станет верхом неблагодарности. Как посмотреть ей в глаза? Мэри ничего не ждала взамен. Точнее, почти ничего, надеялась только, что я стану «вождем расы», как она выражалась. Я поежился от холода. Да, непростая задача — сообщить Мэри о моем переезде. В эти размышления мне погружаться совсем не хотелось, а тем более разводить сантименты. Как говорил брат Джек, история всем предъявляет счет. Ответить на вызов истории способен лишь тот, кому уготовано стать властителем своей эпохи, а не жертвой. Верил ли я в это? Возможно, я уже плачу по счетам. Кроме того, я склонен признать прямо сейчас: меня многое не устраивает в таких людях, как Мэри. Они почти не различают, где заканчивается их личное пространство и начинается ваше, они мыслят с точки зрения «мы», а не «я», но последнее мне всегда было ближе, — и это неизменно приводит к разногласиям, даже в моей собственной семье. И хотя брат Джек и остальные тоже говорили «мы», это «мы» было совсем другим, более широким.

Итак, новое имя — новые проблемы. Старые я счел за лучшее оставить в прошлом. Может быть, мне стоит не прощаться с Мэри, а просто положить деньги в конверт и оставить на кухонном столе, где она наверняка его найдет. Так и сделаю, вяло подумал я, тогда не придется стоять перед ней и от волнения путаться в словах, которые и без того сплелись в клубок… Что-что, а выражать свои мысли и чувства четкими, ясными словами завсегдатаи «Преисподней» умели. Этому мне тоже предстояло научиться… Я потянулся под одеялом и услышал, как заскрипели подо мной пружины. В комнате стоял страшный холод. Я прислушивался к ночным звукам дома. С бессмысленной настойчивостью, словно силясь догнать время, тикали часы. А с улицы доносился вой сирены.

Глава пятнадцатая