Незабываемые дни

«И черт его знает, как все не по-человечески выходит. За что ни возьмешься, что ни начнешь — как-то выходит боком. В чем же, наконец, причина?»

Но ответа на свой вопрос не находил. И, приложившись еще раза два к стеклянной посудине, он почувствовал, как все его тревоги, все его сомнения, обиды отходят куда-то далеко-далеко. Все будто стало на свое место.

«Живи, Леонид Помпеевич, и плюй на всех. Уважай жизнь, пользуйся ею, на твой век дураков хватит».

Но кто дураки?

И снова пьяные мысли повернули в другую сторону»

«Нет, нет, дороженький, не допустим мы, чтобы какие-то стрелочники командовали тобой… Что они понимают в жизни?.. Так выпьем же за твое здоровье, дорогой Леонид Помпеевич!»

Приложившись еще несколько раз к сулее, Свистун решил лечь спать, но услыхал сквозь дверь землянки какой-то шум, беготню.

— Что там такое, кто разрешил? За дверью слышались голоса:

— Доктора скорей, доктора!

Кто-то пробежал, послышался плач девушки.

— Что там происходит? Ну и денек выдался… Не дают спокойно отдохнуть.

Кое-как подпоясав ремень с кобурой, держась за стены, выбрался из землянки. Прохладный воздух немного освежил голову. Осмотрелся и увидел возле столовой много людей. На траве, прямо под кустом, лежало несколько партизан. Это были разведчики, которые только что вернулись с задания и которых он приказал накормить. Но почему они лежат на траве, почему хлопочет возле них доктор?

Из дверей столовой вынесли еще несколько человек и положили рядом с другими.

Здесь же он заметил повара, его помощников. С перепуганными лицами они тоже суетились возле лежавших на земле партизан и что-то делали по команде доктора.

— Что случилось?

Он хотел было пойти, но почувствовал, что не дойдет, если не будет держаться за что-нибудь.

— А ну, подойди сюда! — позвал он партизана.— Что там такое?

— Несчастье, товарищ командир. Доктор спасает людей, отравились…

Свистун провел ладонью по щеке, как бы пытаясь прогнать остатки хмеля.

— Как это отравились? — спросил он сам себя, так как партизан уже побежал куда-то, видно по какому-то неотложному делу.

Свистун сделал шаг, второй, неуверенно, шатаясь то в одну, то в другую сторону, и все же продолжал идти, упорно, напрягая всю свою волю. Вот и они. Лежат на сырой земле неподвижно, с посиневшими лицами. В уголках губ белые пузырьки пены.

— Доктор, с докладом!

Тот ничего не ответил, только махнул рукой. '-— Я спрашиваю, что здесь такое у вас?

— Как видите, отравились люди! Трое умерли, остальных, может, успеем спасти,

— Чем отравлены?

— Мясом…

В глазах беспорядочно мелькало, двоилось. Никак не проходил проклятый хмель. Свистун едва стоял на ногах, одной рукой держась за сосенку, другой шаря возле кобуры.

— Кто? — кричал он с побледневшим, перекошенным от гнева лицом.— Я спрашиваю, кто готовил мясо?

— Я, кто же еще…— тихо ответил повар.

— Кто подавал?

— Известно, кто подает у нас, но при чем здесь они?

— Молчать, старый паршивец! А ну, сюда! — бросил он двум девчатам, которые, прячась друг за друга и закрыв глаза ладонями, заливались слезами.— Так вы, мерзавки, отравлять моих людей надумали?..

— Товарищ командир, побойтесь бога, что вы говорите? — промолвил повар.

— Не разговаривать, шпион! Так вы думали и моих гостей отравить, вы хотели и меня отравить, подколодные змеи…— И непослушной рукой Свистун вытащил пистолет из кобуры.

Увидев, что Свистун поднимает пистолет, повар взволнованно подбежал к нему:

— Товарищ командир, что вы делаете? Этим не шутят…

Он бросился, чтобы выхватить пистолет у Свистуна, нельзя же оставлять оружие в руках пьяного. Но в тот же миг загремели выстрелы — один, другой.

— Вот вам, фашистское охвостье!

Старик упал на землю, неловко подвернув под себя руку. Девушка, стоявшая ближе, жалобно вскрикнула и, оседая все ниже и ниже, смотрела на командира испуганными глазами. Так и не сказав ни слова, медленно опустилась на землю и утихла. Вторая, которая пряталась за нею, после неожиданных выстрелов перестала плакать и бросилась к людям, бежавшим со всех сторон. Командир еще целился, но доктор, подбежав к нему, ловким ударом выбил пистолет из его руки и схватил командира.

— Прочь, негодяй, я расстреляю вас всех, я всех загоню на тот свет! Будете знать, как разводить мне здесь измену!

Он ругался, угрожал, но быстро обессилел и, подхваченный под руки партизанами, пошел шатаясь к своей землянке. Там, содрав сапоги, положили его на топчан, и вскоре он забылся тяжелым, болезненным сном.

Доктор старался помочь старику повару. Тот, тяжко страдая, просил только об одном:

— Расскажите обо всем Василию Ивановичу.

Он хотел еще что-то сказать, но язык уже не слушался его, и спустя несколько минут он умер. Девушке не требовалось никакой помощи, она была убита наповал. Семеро отравленных были спасены, их перенесли в землянку, и доктор не покидал их ни на минуту. Ему помогала во всем Тамара, бледная, встревоженная. Гнетущие, неотвязные мысли, какое-то не осознанное до конца чувство не давали ей покоя.